Алексей Козлов - Городъ Нежнотраховъ, Большая Дворянская, Ferflucht Platz

Но народ чувствовал чужака и ходу не давал. Я научился обходиться без него, и корм зарабатывал сам по своей воле и благордаря милости Провидения и Судьбы. Мне это почти всегда удавалось, несмотря на козни всяких крученых патриотов.

Я белобрыс. Роста слегка выше среднего, не хром и не бос вопреки ожиданиям большинства из моего нынешнего окружения, которое столь же уважает мою семью, как и не любит. Телосложение имею худое, лицо приятное, по крайней мере, я сам так думаю. Очки я по праву тайного вождя народа ношу только дома, дабы скрыть природную близорукость и благоприобретённый в трудах астигматизм. Вот, пожалуй, и всё, что следует знать читателю. А то я часто замечал, как начнёшь много о себе рассказывать и душу свою абы кому раскрывать, как матрос Железняк, так люди быстро теряют к тебе уважение и начинают считать дураком – они уважают только страшное и загадочное, а честное и простое – не уважают.

Итак, в былые времена я не терял надежды слиться в едином порыве с моим странноватым народом. Тогда я считал «Своим» народом всё население – и братьев по разуму и инородцев. Счастливые времена юного неведенья! Мы были так воспитаны, что, стыдно сказать, свои и чужаки были для нас ровня! Стыдно сказать!

Сделать это было крайне непросто, практически невозможно. Отчасти из-за секретности общей жизни, не имевшей серьёзных оснований, отчасти из-за полной безалаберности древних архилов, львиная доля которых прогорела ещё задолго до мига моего рождения, а также детства, юности и отрочества.

Но я дерзал, и поиски не прекращал ни на йоту. Пока империя не развалилась, и я не потерял окончательные координаты в поисках истины.

Я теперь с сожалением многое вспоминаю, и всё по-другому оцениваю, да уж поздно по снятым волосам плакать, всё равно уже ничего не изменить. Ничего не вернуть. Ни людей, которых я уважал, ни духа времени, ничего. Тогда и мать моя жива была, и отец, и кругом много всего нормального было. Это теперь я езжу за едой в другой район, потому что в моём районе теперь нет ни одного продуктового магазина, а есть заведения, в которые я не зайду ни разу в жизни. Хотя на любителя стало до одури много церквей, и когда в воскресенье я дремлю, меня пробуждает колокольный звон. Вероятно, эта новая жизнь не для нас построена, не для людей, и люди здесь жить не должны, а будут жить счастливые пришельцы с Марса или с Венеры!

А тогда всё было рядом, и в парке клумбы с цветами были, а не будки с вином. Я не ценил этого всего, мне казалось само собой разумеющейся наша скромная жизнь. А оказалось, что это и было чудо, которого нет, и никогда не будет. А архивов кругом теперь полно! Вся наша жизнь теперь в архиве! Вон они, кстати, на помойке вблизи городской библиотеки лежат, архивы. Может, почитаем?

И вот чего я разузнал.

Не взыщите.

За века мутного существования в городе до последних времён не было канализации, но всегда обреталось по нескольку дюжин спелых, как вишни, градоведов-историков. Это надо учитывать! Специалист по каменному веку и неандертальскому расселению Фрол Матвеич Сыпняков. Знаток улиц и архитектуры степняков Глеб Петрович Татиков. Беллетрист, знаток древней экономической деятельности Огюст Ванбол Виндерман. И творивший за тридевять земель слепой картограф Джон Болл Вински.

«Вы, Фрол Матвеевич, честный и талантливый кинорежиссёр, но если вы будете снимать фильм об английской королеве, солгите! Хоть раз солгите! Сделайте её красивой!» – тайно советовал одному из корифеев мэр града Мал Пихтоньев.

Они оставили бесценные сведения не только о топографии изучаемых мест, наличествующей флоре и фауне, но и о быте здешних жителей – «податных гнилоуржан», как их назвал знаменитый местный писатель, наш местный Брет Гарт – Сандро Черняк. Это гордось Нежнотраховщины – величественый Эполлет Маракуйский, прозваный Красным Зиждителем, гунявый басноплёт Пётр Микикикин-Зоро и некто фимилией Маленько-Педов, бывший Кацман, имя которого осталось неведомо летописцам. Они-то и восстановили в наиболее полной мере сведения о древнейшем состоянии города, включая его названия на протяжении многих веков существования.

В последние, тревожные годы в местном университете в рамках областной почвоведческой программы «Болоты Нашей Родины» заседали так называемые «Исторические Плеяды» – сплочённая группа анарейских исследователей-новоторов. Они занялись раскопками жарких исторических пластов, касаемых поддатых гнилоуржан, в основном из прежде запрещённых архилов. Им мы обязаны знанием многих изумительных исторических сведений о характере жизни в Древней Фиглелэнда. Дело дошло до того, что мэр Сиськин давал остробюджетные деньги на книжонки «Плеяд», а потом прочитывал написанное. Ему тоже хотелось остаться в основной истории не Никитой Сиськиным, но Человеком С Большой Буки.

Если бы вы знали, как «Плеяды» бросились подносить справки из архивов для знаменитого музыканта Поперовича, когда он стал наезжать на родину предков в целях общей радости жизни и строгой музыкальной инспекции. Где-то откопали дарственную на дом в Скорняжном переулке, где распоряжался его дед Микита, потом отыскались и другие родственники-музруки, потом там сделали мемориальную доску, мол, вот тут и родилась музыкальная знаменитость, такой-то и такой-то. А потом книжонки стали писать про их здешнюю жизнь. Боюсь, будут, несмотря на возраст старца, предложения отсосать! Не поступали ли? Любят мои земляки небожителей! Не хватает им звёздной пыли на родимых полях Нежнотраховщины! Поперович от этих льстецов прямо сиял и цвёл, алая роза, так ему нравилось происходящее. Ему концерт в училище устроили, а он видел в кресле и не знал, что под левой ножкой стула лежит ненайденная с незапамятных времён копейка. Это даже по телевизору было видно. А эти историки сидели такие серьёзные, солидные, степенные, не подойди, моя черешня! Ох! Цвет нации! В общем-то, как оказалось, до сюю пору есть у нас здеся трое настоящих, испытанных историков – Есуся Мамлунский, Ёся Кодловский и Изя Прицерковленский. Три богатыря. А где же сестрица Алёнушка? Из лужицы попивает? Они-то, все устроенные в здешнем университете, похожем на филиал ближневосточной синагоги, конкурируя под ковром и нанося друг другу под столом изящные интеллектуальные удары несгораемыми перьями и весомыми пресс-папьями, на сегодняшний день и определяют путь мутной Нежнотраховской истории и прогресса. Без них история бы точно закисла. Неопределённость тренда их не останавливает. Конечно, престарелый Поперович со своей виолончелью для них был просто находка!