Алекс Грид - Хроники Ак-Корда: Непризнанный

Мальчик любил на побережье сидеть, когда отец там работал. Он слышал все намеки лучше отца, но видел, как странно на него смотрели в деревне, как расступались, и потому не рассказывал ничего услышанного. Не понимал он и пугался людского молчаливого почтения, чувствовал какую-то тайну вокруг себя. Но еще сильнее чувствовал тайну в себе. Любой звук вызывал в нем ответ, множество эмоций.

В раннем детстве, вскоре после описанного выше трагического случая, о котором он ничего не помнил, он услышал разговор соседей на улице.

Они обсуждали последнюю скерцу, повествующую о казусе, случившимся с известным гейрольдом. В их громком смехе, сопутствующем скабрезной шутке во всех известных нам королевствах, он уловил вдруг неподдельное отчаяние. Его глазам предстали мгновенно возникающие картины бедствий, пожарищ, гнущихся вечных деревьев. Он внутренне чувствовал неразрывную связь между их смехом, утробным и громким, и этими видениями.

Тогда он запел. Он запел сразу громко и резко, подобно сирене, крику «Пожар!», как птицы предупреждают сородичей о засаде хищников.

Все вздрогнули. Минуту корды гадали, что вызвало столь странные звуки, в которых была трагичная красота, подобно той, что проступает на лице головореза, спасшего из горящего селения ребенка. Минуту они тревожились. Но был выходной, и корды, за рабочую неделю уставшие от звуков любого толка, решили не думать о причинах такого поведения вундеркинда. Тем более они не задумались о последствиях.

Лишь отец мальчика, помнящий ту ночь, внимательно посмотрел на сына и решил не оставлять все на волю течения, а показать возмутителя тишины сведущим специалистам-магам. Обязательно показать, но потом, когда будет свободная неделька…

Так думал старый корд.

Думать-то он, конечно, думал, и при том довольно долго, но, чтобы окончательно не потерять интерес читателя, мы перенесемся сквозь бесконечность времени (точнее, на неделю вперед) в тот важный для судеб Ак-корда час, когда наш герой и его убеленный сединами отец постучались в украшенную загадочными письменами дверь мудрого старца, великого мага ордена трех созвучий, или, по-кордски, «альдюссера». Название ордена происходило от имени звезды Ал-галл, светившей над королевством вечность, и от древнекордского глагола «ду серо», что означало «сделать что-то неординарное, оригинальное».

Магов ордена уважали и боялись. Ибо было в их силах не очень способного корда в одночасье превратить в блистательного гейрольда. Гейрольда, пьянящего своим ангельским голосом и толпу на арене, и юных кордок во всех провинциях.

Шуты становились королями по щелчку пальца: те, кто ранее лишь потешали народ, вдруг открывали талант непостижимый. Злопыхатели утверждали, что у подобных кордов вечные деревья чахнут, а не стремятся ввысь соразмерно их заслугам, но это все от зависти: им объяснили, что в дальних королевствах сейчас популярны карликовые деревья. Могли маги и сотворить обратное: короли вдруг оказывались шутами, газеты пестрели разоблачениями знатных кордов, под личиной которых на деле скрывались ничтожества, засланные темными силами.

В дверь одного такого альдюссера и постучались наши путники.

Открыла им миловидная нимфа, да такая миловидная, что корд-отец закрыл сыну глаза ладонью, а сам открыл их пошире. Облачена она была в лоскуты заморской материи, которые лишь подчеркивали ее прирожденный слух, свойственный всем нимфам. Роскошные локоны бирюзовых волос обвивали ее обнаженные плечи, отмеченные темными рунами по моде того времени.

Кольцо с стразоном – знак мудрости и чистоты, венчало ее пупок. Округлые формы покачивались в такт ее словам, а ноги (как и у всех ее сестер) были поразительно длинны и причудливо изгибаясь, уходили куда-то вглубь просторной залы.

Нимфы издавна очаровывали кордов своим пением, сочетающем в себе соловьиные трели и радостный визг выводка поросят, резвящихся у хлева в погожий денек. И сейчас старшему корду потребовалось перевести дух, и, собравшись, вернутся к делу, приведшему его сюда.

– Ми? – вопросительно пропела нимфа, качнув бедрами.

При звуках ее голоса волшебство мигом оставило корда в покое и он окончательно вспомнил, зачем он здесь. Уж таковы нимфы.

– До, прекрасная хозяйка этого дома! – почтительно поклонился корд. – Мы прибыли издалека, родом мы из прибрежной деревушки в Ре-Мажоре, что в двух тактах отсюда.

– Хи-хи-хи! – испугала его нимфа. – Вообще-то хозяйка этого дома сейчас в отпуске, но это секрет, хи-хи.

– Что ж, видимо вы – ее любимая дочь? – спросил корд.

– Ну, по возрасту вполне подхожу, хи-хи, – закатила глаза нимфа. – Однако я здесь по другой причине. Мои способности крайне обширны, и потому на меня обратил свой взор маэстра. Он пригласил меня сюда, чтобы опробовать мой материал в его обработке. Ой, и вы знаете, вчера он уже пристроил ко мне свою гармонию, а затем поймал нужный лад и мы испытали радость творчества, хи-хи. К сожалению, сейчас маэстра испытывает скорее муки творчества, что немудрено в его почтенном возрасте и учитывая количество дублей при вчерашней записи. Но результат превзошел все мои ожидания, хи-хи. При довольно скромной гармонии, вытащенной под свет софита уважаемым маэстрой, знаете, я много слышала гармоний и получше, хи, мы все же записали шлягу!

– Поздравляю Вас, о нимфа! – поддакнул корд-отец. – Могу я просить аудиоэнции у мага?

– Конечно, но сперва послушайте мою шлягу! – закокетничала нимфа, – надеюсь, вы не из этих противных гномов-плагиев и не запомните мотив для злого умысла. —

Нимфа обиженно надула губки, отчего они увеличились втрое.

– Я хочу сама исполнять это, и так хочет мой папа, хозяин Силиконовых рудников.

При упоминании о гномах корд вспомнил о своей миссии и решил, что обойти мудрость можно лишь хитростью.

– Я буду счастлив услышать этот шитевр, госпожа! – без тени иронии почтительно произнес он. – Сынок, а ты пока погуляй в саду! – строго сказал он нашему герою, решив хотя бы от него отвести беду.

Все это время мальчик молчал и почти не двигался. Находясь в этом месте и слыша неслышную другим музыку вокруг, он ощущал себя подобно путнику, зашедшему в гибельное болото, и с осторожностью делающему каждый шаг, дабы не угодить в еще большую трясину. Он не знал, зачем отец привел его сюда и хотел бы уйти, но, постоянно встречая непонимание, сам не стремился понять свой дар и пытался попросту игнорировать его знаки.

– Старшим виднее, – думал он. А потому после слов отца тут же направился в сад, прилегающий к дому маэстры (при доме каждого корда есть сад, где растет вечное дерево хозяина). В саду, в обрамлении грядок с реквами, возвышалось вечное дерево с бессильно обвисшими ветвями. Было видно, что оно не даст уже урожая. Мальчик знал это, еще не проходя в школе биографиологии, объяснявшей виды и особенности вечных деревьев. Он просто чувствовал.