Алекс Грид - Хроники Ак-Корда: Непризнанный

Когда отец с сыном уже подходили к своему дому, старший корд окончательно успокоился и думал о будничных заботах: настроить лютню и так далее.

Его жена сидела в кресле-качалке у порога жилища, читая труд величайшего из биографиологов того времени, выполненный на праздничной желтой бумаге.

Мельком глянув на заглавие, он прочел: Андроник Малахольный «Странствия прекрасного гейрольда в пустынях Ун-Ца».

Покой окутал старого корда своим мягким саваном. «В моем доме все будет тихо и гладко, все будет неспешно» – подумал он, как вдруг сын взглянул на него и сказал громко и заботливо:

– Отец, тот корд в саду ужасно фальшивил. Почему ты не поправил его? Он только овладевает звуками?

Седой корд помрачнел, и пожалел, что не держит в доме хоть горстку мурра. Его жена, зная, где они были, охнула и обронила бесценный фолиант.

Прошел год. Куплет сменялся припевом, припев новым куплетом. Так завещал Ал-галл, ибо воистину нет светила ярче над Ак-кордом. Корды отдыхали и работали, отправляя в дальние королевства плоды своего труда, которые порой доставались гномам, грабившим караваны партитур.

В минорных провинциях то и дело появлялись новые эморы – дети последнего нашествия орков. Заколдовав их родителей – свирепых воинов пустынь и степей, маги поселили побежденных особняком от остальных кордов, оставив им их оружие и броню, но лишив ярости.

Предоставленные сами себе, в замкнутом пространстве, орки углубились в свои переживания, через поколение родив эморов – орков по виду, но не по сути. С одним из таких существ и познакомился наш герой, когда попал в центральный город родной провинции.

К следующему куплету от вышеописанных событий он закончил очередной год в школе, где машинально выполнял задания, так как знал ответы и без учебников. Нет, не учеба занимала его.

Он еще более развил как понимание и владение своим даром, так и навык его скрывать. Изучая за клавишной партой творения легендарных маэстр, он тщетно силился понять, почему же простые, а порой и откровенно слабые произведения почитаются за классику, как им говорили, во всех провинциях. Их домашние задания в основном сводились к переработке одних и тех же мелодий, сочинять самим им задавали редко, причем рамки были так узки, что ничего не оставалось, как повторять пройденное. В очередной раз переигрывал он канонический мотив:

– Принеси мне мурру,

Мурру, дорогая…

Наш герой, будучи в одиночестве, создавал целые новые миры, где корды воздвигали и рушили, любили и ненавидели, да так, что о и мурре то благополучно забывали. Но в школу он приносил совершенно другой итог, ничем не отличавший его от однокашников.

«Прилежен, усидчив» – отзывались учителя. «Прямая дорога ему на фабрику гейрольдов!» – мечтательно говорил отец соседям, но часто, оторвавшись от работы, смотрел в одну точку и погружался в тягостные думы о судьбе сына. А так как мы уже знаем, что думать он любил крепко и долго, то ложился спать он лишь под утро, очнувшись от заботливых слов супруги: «Туши уже софиты!» Таковы уж кордки.

В пору каникул, когда дети отдыхали от опостылевших гамм и ламбад, отец решил свозить сына в столицу провинции, показать ему современные тенденции. Его немного беспокоило, что юный корд дни напролет пропадал в полях, на побережье, черпая вдохновение и в дуновении летнего ветерка, и в шелесте крон вечных деревьев, и в пении беспечных птах. «На таком сейчас много не заработаешь» – думал седой корд, беспокоясь о сыне. «Мы уж тут по-старинке, как-нибудь, а ему в корды надо выходить, а то и в маэстру выскочит, помоги Моц-Арт! Ал-галл слезам не верит, как поется. Скоро ведь закончит школу, да настанет пора солировать, своим смычком водить туда-сюда. А у нас какие гонорары? Вон в Фанерии каждый лабух, прости, Соль-Ерри, на полтона больше получает… Ля, чего тут импровизировать! В столицу! Подобрано-сыграно! На большую страду! Главное, чтобы не спелся там со сбродом всяким, не сбился с ритма. А то замуррлычет еще, спаси Ба-Ху, да и зароет по муррке талант, а под каким вечным деревом, и не вспомнит…

Читатель, уже знакомый с особенностью натуры корда-отца, наверняка понял, что мы приводим лишь малую часть его рассуждений. Рефлексия и философия были его излюбленной умственной партией, в какой-то мере спасавшей от рутинной работы и неприхотливого быта. Правда, следует заметить, что все метания он держал в себе, и на людях был немногословен.

Обычный его разговор выглядел примерно так. Во время обеда к нему в окно как-то постучал сосед, решивший поджемовать на тему жизни кордской.

– Прекрасный день сегодня! Что делаешь, друг? – полюбопытствовал сосед.

Оторвав взгляд от тарелки с реквами, седой корд дружелюбно ответил: – Да так, реквы ем…

– Фа… – смущенно пробормотал сосед, и решил удалиться, чтобы не тревожить корда за столь важным занятием.

В общем, это все был бридж, теперь же сделаем погромче и послушаем о приключениях наших героев в столице провинции Ре-мажор…

Столица, конечно, поселение гораздо крупнее родной деревни, и мальчик сразу отметил несметное число мажоров на улицах города. Они были одеты побогаче, чем корды, которых он видел в окрестных селениях, хотя и те, и другие были из одной провинции.

Также в городе бродили толпы миноров, приезжавших из минорных провинций для обмена творческим опытом. Порою миноры целыми коллективами оставались жить и трудится в мажорных землях, вследствие чего последние плавно переходили в параллельную тональность.

– хором распевали во время посиделок на творческих кухнях мажоры-старожилы, однако должны были перестраиваться на новый лад. Уж таковы они, гостеприимные и послушные свету Ал-галла.

Но не только множество разных кордов увидел мальчик в столице.

Гномы, триолли, нимфы (эхх…), кого здесь только не встретишь! Поговаривали, что даже орки вольготно расхаживали тут и там, пользуясь сходством со своими потомками – эморами. Но это все слухи, слава Ал-галлу, века проливающему холодный свет на королевство и сохраняющему извечный порядок.

Столица славилась своими видами, насыщенной субаккордовой жизнью и достопримечательностями. А каких сладкоголосых гейрольдов взращивала она в своей питательной творческой среде, право нота, гордость и лицо всего королевства!

«Именно в этом месте сыну светит прочное будущее, как ни аранжируй…» – привычно задумался корд-отец.

В этот момент мальчик прервал поток его радужных надежд, потянув за рукав выходного костюма с блестками, и спросил: