Коля Квест - Институт равновесия. Книга 2

Худой Дуайн был прямым продолжением Мары, её правой рукой. Он правил департаментом искусства и культуры. Его редкие тонкие и длинные волосы на лысеющей голове на взгляд Бенедикта совершенно не отвечали нормам красоты. Но Дуайн был силён в другом. Его знаменитая фраза и доказательство было высечено золотыми буквами на фасаде здания департамента культуры и искусства: «Истинная красота в единении. Если миллион человек выбирает что-то одно, значит, оно поистине прекрасно. Миллион граждан не может ошибаться!» Из-под рук акона Дуайна выходили одежда и предметы интерьера. А также бесконечные экспонаты в галерею нации. Все как один они иллюстрировали новые идеи моральных устоев Мары. И были для граждан эталоном подражания. В отчёте содержались неподтверждённые сведения о его гомосексуальности. Но Дуайн очень тщательно следил за конфиденциальностью этой стороны своей жизни.

Атлетический и высокий Тим возглавлял Департамент развития нации. На самом деле львиную долю его проектов составлял поиск благ для избранного круга представителей нации – аконата. Он доставал или производил дефицитные товары, предметы роскоши и экзотику для внутреннего пользования. Однако аконом он стал совершенно за другой проект. «Жемчужина океана». Устройство отдалённой курортной зоны прямо в океане и программу накопления часов счастья для населения. За сверх переработки и тяжёлый труд граждане могли накопить достаточное количество часов счастья, чтобы посетить курорт. Эти «Хаппинсы» или «Хэпэшки» в просторечье являлись единственной ликвидной валютой в Рейнборде. И как и в любой системе именно они являлись основой чёрного рынка, которым умело регулировал Тим. Но внешне картинка выглядела совершенно по-иному – акон Тим дал нации ещё одну формацию счастья. Также Тим следил за строительными проектами. Проблемы с перенаселением в условиях жёсткого контроля демографии Рейнборду не грозили. Так что и строительства было мало. В основном, поддерживающее техническое обеспечение. В силу своей привлекательной внешности Тим также являлся негласной иконой стиля Рейнборда. Все мужчины хотели быть Тимом, а все женщины мечтали быть с ним. Его эта ситуация устраивала, он пользовался публичной любовью. И, похоже, это и был его личный мотив.

Аконисса Рулимия внешне напоминала ведьму: седые длинные волосы, крупный крючковатый нос, тонкие жёсткие губы и пронзительные глаза. Идеальный образ для руководителя департамента порядка. Она слыла железной, но справедливой. Если ваша вина против нации будет доказана, она разгромит вас и уничтожит. Если же вы честны и соблюдаете положенные порядок и закон, Рулимия вами не заинтересуется. В отчёте были сведения, что некоторые заключённые просто пропадали в департаменте порядка. Тем не менее репутация «коричневых мундиров», как называли служащих департамента в народе, была на высоте. Эти парни и девушки берегли нацию от потрясений. А Рулимия была собирательным образом матери – любящая и справедливая. Может похвалить за доброе дело или пожурить за плохое. Именно она стояла за последней сменой аконата. Дэннис и она сама – только двое – перешли в новый состав. Остальные аконы были уличены в преступном заговоре против нации. И, конечно, ликвидированы. Можно было не сомневаться, что дело шито белыми нитками, но, по всей видимости, это было необходимо для того периода. Новые аконы и акониссы выбирались голосованием всей нации, что также стало прецедентом. Неким новым веянием, которое дало гражданам ощущение собственной значимости, и, возможно, отодвинули на второй план более существенные проблемы. С Рулимией надо быть осторожным.

Бенедикт выключил экран информационной системы. Сама по себе идея инициации носферату в отдельно взятом мире его не вдохновляла. Но если уж предстояло это сделать, то нужно объяснить для себя концепцию. Обозначить рамки, за которые он, Бенедикт, не будет заходить ни при каких обстоятельствах. Ему казалось, что утопический мир, в котором предстояло работать, был идеальным для создания такой системы. Не сложно будет установить принципы необходимости. Ты можешь питаться только тогда, когда необходимо и ровно настолько, насколько необходимо. Инициировать нужно кого-то из аконата. Остальные так называемые «граждане» имеют слишком подавленную волю. Либо Бенедикт не сможет построить с ними принципиальную систему существования носферату, либо они поймут свою вседозволенность и новые возможности рано или поздно, и тогда мир превратиться в анархию и хаос. А Бенедикт хотел справиться со своей задачей как можно быстрее. Тогда у него будет возможность подстраховать Зака. Друг действительно волнуется, что может не справиться. Да и Белегестель ещё не здорова в полной мере. Ей тоже может понадобиться помощь. Лучшие кандидаты – это Дэннис и Рулимия. Именно они смогут стать прародителями новой нации. Они старейшины этого мира. И довольно справедливо было бы именно им предоставить шанс инициировать остальных. К тому же они уже являются управляющей верхушкой. Бессмертие и новые возможности не дадут сильного изменяющего их эффекта. План хороший, если не сказать отличный. Пора отправляться в Рейнборд.

Зак скакал что есть силы от хутора в сторону вырастающей всё выше и выше горной гряды. Сказать, что он был растерян, значит, ничего не сказать. Он, конечно, ожидал, что местное общество людей будет несколько отличаться от того, к которому он привык. Но чтобы настолько! Да они сумасшедшие какие-то! Вообще ни капли прагматизма и здравого смысла! Зато понятно, откуда тут избыток добра. Ладно, посмотрим на гномов. Или как их там? Цвергов.

Гора уже вздымалась, закрывая обзор неба. А дорога упиралась прямо в высокие и добротно сделанные ворота. Судя по всему, толщиной не менее полуметра. Прямо крепость какая-то. Зак спешился, подошёл к монументальному входу и постучал. Звука не последовало, потому что дубовые великаньи ворота просто поглощали все звуки. Зак принялся долбить кулаками и заодно орать: «Есть кто дома?!» Он так увлёкся, что не заметил, как сбоку открылась маленькая потайная дверца, и из неё вышел маленький плотный человечек с длинными пушистыми волосами до пояса и с густой длинной ухоженной бородой, за которой фактически не было видна лица. Ростом он был до середины бедра где-то. Человечек сложил руки на груди прямо на бороде и сказал звонким голоском:

– Ну, есть. А ты что хотел?

– Приветствую вас, уважаемый! – сказал Зак и слегка склонился.

– Что ты сказал?! – голосок превратился в визг.

– Эм, я хотел вежливо поздороваться, почтенный цверг, – сказал Зак, на всякий случай, отходя на шаг назад. Кто их местных знает. Может они вежливость по-другому понимают?