Коля Квест - Институт равновесия. Книга 2

– Ну как же? Это же предки наших предков победили гримтурсов и заняли их город. С тех пор мы тут хозяева. Приходиться приспосабливаться. Зато удобно. Пока не достигнешь совершеннолетия, ни за что не сможешь пользоваться общим столом. Так что молодёжь очень уж стремится подрасти и стать мастерами.

– Кто такие гримтурсы? – спросил Зак.

– Это такие большие великаны изо льда и магии. Они очень злые. И очень нас не любят. Жили здесь. И даже говорят, что некоторые из них до сих пор заперты в сердце Каэрсоверана. В подземельях нижнего уровня. Мы туда не ходим. Это запрещено.

– Великаны из льда и магии? – переспросил Зак. – А вы что же, и воины ещё?

– Конечно, – ответила Алофа. – Тренируемся на всякий случай. Но война закончилась давно. Так что воевать по-настоящему нам не приходилось. Да и не придётся.

– Вон оно что, – протянул Зак задумчиво. – А какое оружие у тебя?

– Топор, конечно же. Какое ещё может быть оружие у цверга?

– А меч? – спросил Зак.

– Для меча твой рост нужен. А для топора и моего достаточно.

– Не сообразил как-то, – посетовал Зак, – Ты уж прости, Алофа.

– За что прощать-то? Люди высокие, мы низкие. Это же природа! Зато мы магией умеем пользоваться, а люди нет.

– Ух, ты! – искренне восхитился Зак. – Так вы своё мастерство с помощью магии оттачиваете?

– Это ещё зачем? – спросила Алофа. – У нас что – рук нет? Мастерим мы всё сами, руками, и без всякой магии. Хорошую вещь можно сделать только руками. Прожить с ней весь путь от рождения, до взросления. А магия тут ни при чём.

– Внимание! Джин! – снова прозвучала команда. И Зак с большим удовольствием подставил свою кружку.

– За наш Каэрсоверан!

– Самый чудесный город в целом свете!

– Алофа, а это нормально, что я тут ем и пью, а кроме тебя никого и не знаю? – спросил Зак, начиная чувствовать опьянение.

– Знакомиться будем после еды, – охотно пояснила гномка. – Настоящего мастера красит не имя, а его работа.

– Ага, – на всякий случай согласился Зак, так до конца и не поняв, что ему сейчас пытались объяснить. Но выспрашивать, видимо, не стоит. Да и не хочется уже. Сытый желудок и пьяный разум давали о себе знать.

Трапеза закончилась в одно мгновение. Трижды прозвучал колокольчик, и всё быстро засобирались, полезли по своим лесенкам вниз. Зак тоже встал. Алофа игриво подтолкнула его бедром в сторону следующего покоя. Такая же огромная арка, которая вела сюда, находилась и в конце этого зала. Зак двинулся вслед за цвергами. Там обнаружилось большое кресло. Алофа кивнула ему в сторону этого монументального сооружения – мол, устраивайся. Но Зак не был уверен, что справится с заданием. Кресло явно превышало человеческие размеры раза этак в три. Поэтому он сел у его подножья прямо на пол. Гномы-цверги куда-то разбежались на несколько минут, включая и Алофу. А потом собрались вместе и встали полукругом возле Зака. Один из цвергов расстелил на полу прямо перед Заком чёрную чистую холстину. Алофа тожественно вышла в центр и протянула в сторону Зака раскрытую маленькую ладошку, в которой оказался большой причудливой огранки бриллиант:

– Чистый углерод. Огранка «крыжовник». Моя лучшая работа, – гордо произнесла она. – Я Алофа. – После этого она положила камень на холстину и отошла назад.

– Ты искусный мастер, Алофа, – сказал Зак, надеясь, что именно так и требуют приличия данного мира.

– Алюмосиликат Берилла. Огранка «синяя роза», – сказал следующий цверг, протягивая изумительной красоты изумруд на обозрение Зака. – Я Туин. – Камень лёг рядом с бриллиантом Алофы.

– Оксид алюминия. Корунд синий. Огранка «зелёный дым». Я Гильда.

– Алюмосиликат магния. Огранка «лунная ночь». Я Рули.

– Алюмосиликат бора. Огранка «водяной цветок». Я Кифур.

Россыпь драгоценных камней перед Заком росла. И это были бесценные сокровища. На Земле за один такой камешек могли бы и убить, а тут их были десятки. Церемония продолжалась уже почти час. И Зак ловил себя на мысли, что если это всё подарки, то очень жаль, что на Земле он мёртв. Было бы круто вернуться и выкупить Америку, например. Причём всё равно какую – южную или северную. Когда последний цверг представился, Алофа сказала:

– Ну вот, ты со всеми и познакомился, – и сразу после её слов цверги стали возвращаться обратной к холстине и безошибочно разбирать свои камни. Зак понял, что это не подарок. Ну и фиг с ним. – Теперь ты можешь идти.

– Идти? – переспросил Зак.

– Ну, да, – ответила Алофа, улыбаясь. – Ты хотел есть – мы тебя покормили. Ты хотел познакомиться – мы познакомились. Теперь нам пора работать, а тебе идти.

– А, – только и сказал Зак.

– Если у тебя будут к нам ещё какие-то просьбы, ты заходи, – сказал басовитый гном. Вроде Бомли.

– Хорошо, – ответил Зак. – Спасибо за еду и знакомство.

– Провожать не буду, – бросила Алофа. – дорогу сам найдёшь. И гномы стали деловито расходиться, чтобы приняться за свою работу. А Заку ничего не оставалось, как прошествовать наружу и, протиснувшись в маленькую дверь, выйти на улицу. К своему коню. И своим мыслям. Ситуация с гномами была более или менее понятней, чем с хуторянами. Но совершенно точно не давала ясности по вопросу выполнения миссии. Надо поспать. А то сил на впечатления как-то не осталось. На какие-то действия тем более.

Ложась спать в длинном доме, об удобстве не думали. Просто валились там, где сидели. Вагни и одна из его наложниц, кажется Исгерд, заперлись в его конунгской постели, которая внешне напоминала шкаф с дверцами, которые закрывались изнутри. Более трезвые венды предпочитали всё же доползти до боковых лавок вдоль стен, менее трезвые доползти до тёплого пола вокруг очага. Слуги уходили в дальний конец, там, где располагались хлева животных зимой. Летом же скотина была на выпасе на горных пастбищах и эти же самые хлева с подстилкой из сухого тростника служили им спальными местами. Стель это совершенно не нравилось, поэтому она выскользнула за дверь, скрип которой уже явно никого не беспокоил, и пошла в сторону леса. Пропев траве и кусту змеехвоста, она получила мягкую перину и полог над ней, легла и уснула.

Проснулась она с рассветом. Позавтракала росой и нектаром ранних цветов, поблагодарила лес и пошла назад в сторону поселения. Мужчины с явными признакам похмелья на лицах обливались холодной водой, фыркали и кричали непристойности. Женщины посмеивались, занимаясь своими делами. В горнице на очаге уже готовился завтрак, но гостей явно поубавилось. В большом котле булькала гороховая похлёбка, пахло мясом и вяленой рыбой. Две девушки в простых платьях подметали пол, а ещё одна разбрасывала свежесрезанный сухой тростник. Стель присела рядом с Хьярти, он кивнул ей, слегка улыбнувшись, и продолжил куском хлеба выгребать из глиняной миски похлёбку. Стель подали такую же миску и ломоть хлеба. Она принялась за еду.