Василий Лягоскин - Анекдоты для Геракла. Удивительные приключения Алексея Сизоворонкина – бухгалтера и полубога

– Маршрутка. Внезапно откуда-то раздается поросячье хрюканье. Хрю-хрю.. Народ начинает оглядываться. Звук повторяется. Потом еще раз. Одна девушка начинает копаться в сумочке. Наконец она находит мобильник и отвечает:

– Да, Зайка!..

– Фиг вам, – заявил Сизоворонкин Вельзевулу, стирая своей усмешкой дьявольскую ухмылку того, – тащите сами. А я отсюда ни на шаг.

– Как это?! – даже растерялся двухголовый, – а как же предназначение, как же семя будущего, которого нет, и которое никогда не появится, если нам не удастся призвать половину Предтечи?!

– Призывайте, – разрешил широким жестом Алексей-Геракл, – а я отсюда посмотрю.

Он действительно уселся на голубую глыбу, закинул ногу на ногу – так, что мужская «сущность» на всякий случай все-таки немного выглядывала, и похлопал по камню рядом:

– Садись, Хрюн, анекдот тебе расскажу.

В груди Лешки ворохнулось не очень светлое чувство при виде того, как свиноголовое существо с готовностью подскочило и уместило свой розовый зад, покрытый редкой щетиной, на камне рядом с ним. «Значит, – вздохнул он, – действительно вторая сущность человека. Точнее, полубога». Но анекдот он все-таки рассказал:

– Попали на необитаемый остров три мужика – двадцатилетний, сорокалетний и шестидесятилетний. А на соседний – куча баб. Младший, как увидел, что девки там купаются, без всяких бикини, сразу возбудился:

– Мужики, айда туда! Девки ждут!

– Да ну, – махнул рукой сорокалетний мужик, – подождем немного – сами приплывут. Правильно я говорю?

Он повернулся к пожилому, который уже уселся на песке, умащиваясь поудобнее. Тот только махнул рукой:

– А мне и отсюда хорошо видно!

– Понял, что я сказал? – ухмыльнулся Лешка прямо в лицо наклонившемуся к нему Вельзевулу, – мне и отсюда неплохо видно. Так что иди и не мешай. И еще – мой участок не занимай. Не закрывай вид из окна.

Двухголовый недодьявол громко икнул, но насчет того, что окон тут тоже пока нет, говорить не стал. Он круто развернулся, и пошел к недостроенному мегалиту, увлекая за собой разнорабочих. В смысле, что твари здесь были все разные; ни одной пары одинаковых не было. Единственное, что их объединяло – принадлежность к мужскому полу. Хрюн рядом дернулся было следом за «прорабом», но звонко шлепнулся розовым задом обратно на камень, когда Алексей-Геракл несильно прихлопнул его по плечу.

– Рассказывай, – велел он человекосвину.

– О чем? – хрюкнул тот.

– Обо всем! Обо всем, что знаешь.

Знал Хрюн немало. По крайней мере, о том, что скоро должно было произойти в точке, которую окружали несколько концентрически расходящихся каменных колец, он знал. Потому что церемонию тут проводили не в первый раз.

– Неудачно, – догадался Алексей, – никто к вам так и не явился.

Хрюн обреченно кивнул и перешел к подробностям.

– Вон там, – ткнул он вполне человеческим пальцем, заросшим щетиной совсем редко, – в самом центре стоит алтарный камень, на который и должна опуститься вторая половина Сущего.

– Прямо как вертолет, – ухмыльнулся Сизоворонкин, – хорошо, что с одним «с».

– Сижу перед камином, попиваю ароматный эрлгрей… и думаю о… сущем… ссущем мне на ногу коте!!! Блин, Барсик… зараза!!!

– Продолжай, – кивнул Лешка, на всякий случай отодвинув от Хрюна ногу.

– Вокруг алтаря, в семи с половиной метрах от него, должны стоять шесть трилит, на которых будут ждать те, кто готов соединиться с Половиной в одно Целое. Пять уже стоит, а шестая…

– Шестой не будет, – Геракл сурово свел брови в одну линию, – если этой половине вздумается выбрать меня, пусть шлепает сюда.

Он сам шлепнул ладонью по голубому камню, вспомнив почему-то опочивальню во Дворце Зевса. Камень отозвался на удивительно мягко и упруго, словно внутри него действительно скрывались пружины. Хрюн рядом глубоко… хрюкнул, и продолжил:

– Второй круг – в пятнадцати метрах. Там стоят тридцать столбов. На одном из них раньше стоял я.

– Еще постоишь, – успокоил его Алексей, – если захочешь. А зачем, кстати, тебе там стоять-то.

– Ну как же? – тряхнул свиными непалеными ушами Хрюн, – а вдруг Шестеро не понравятся половинке Сущего, и она примет в себя кого-то из нас, Тридцати?

– Ага, – Лешка тут же дал название этой тридцатке запасных, – вторая лига. А есть еще и третья, и четвертая?

Это он прикинул общее количество тварей, что продолжали таскать камни к недостроенному мегалиту.

– Есть, – вздохнул Хрюн, – еще два кольца по Тридцать, и последнее – уже Пятьдесят Шесть. Но на них всех камней уже не хватит.

– О, как! И как же вы такой кодлой из пяти колец не можете поймать одну бабу? Или это была не баба?

– Не знаю, – пожал косматыми плечами человекосвин, – она ни разу не являлась.

– Наверное, плохо молились, – рассмеялся Лешка, – бабы – они всегда являются; особенно, если их не ждешь. Правильно?

– Не знаю, – растерялся Хрюн, – мы всегда ждали.

– Вот, – поднял кверху палец Сизоворонкин, – что же вы к женщине так грубо, без предварительных ласк. Явись, и все! Да там, я вижу, с вашего Алтарного камня нормальная баба и спрыгнуть не сможет – шею свернет. Хотя бы лестницу поставили, что ли…

Алексей плюнул в сердцах; немного подождал, но его плевок так и не зашипел, не разъел камень. Тогда Лешка разродился очередным анекдотом:

Разговаривают две подруги:

– Представляешь, познакомилась с хирургом, и он предложил мне руку и сердце!

– Да ты что! И что дальше?

– Что дальше, что дальше… Принес!

Сизоворонкин сам рассмеялся, и продолжил нравоучительным тоном:

– А вы что прекрасной незнакомке предлагали, вот это?

Он ловко щелкнул пальцем по вялому члену, свисавшему меж розовых ляжек человекосвина. Тот звонко визгнул, и этот звук словно порвал какую-то невидимую струну. В мире, где еще не родился Зевс, раздался гром, сверкнула молния; наступившую тишину почти сразу разрезал долгий тоскливый крик. Судя по тому, что он звучал с вполне различимым стереофоническим эффектом, это кричал Вельзевул. Монстры вокруг забегали, теряя камни, и подвизгивая от нетерпения. Хрюн лишь метнул виноватый взгляд на напарника, прошептал-прохрюкал: «Начинается», – и метнулся к мегалиту громадными прыжками, один из которых, последний, вознес его на вершину одиночно торчавшего камня.

Сизоворонкин уважительно присвистнул, и принялся устраиваться на своем камне поудобней – словно на диване перед телевизором. Об этом «четвероногом друге» он вспомнил почти с нежностью. Может, поэтому камень показался ему таким мягким, удобным; он, как настоящий диван, принимал под могучим боком удобное положение. Алексей еще не опустил голову на подставленную руку (подушку здесь никто не припас), а все монстры уже заняли свои места и вытянули шеи вперед, в ожидании чуда.