Владимир Дараган - Однажды. и другие рассказы

За капустным полем начиналось знаменитое Горелое болото, куда бабушка ходила за клюквой и брусникой. Сейчас кусты, обозначавшие его границу, были еле видны в тумане, но я туда не собирался. Мой путь шел вдоль высокого откоса, на вершине которого темнели заросшие травой траншеи, потом откос уходил вниз, к речке, вытекающей из водохранилища, и дальше к небольшим рощам посреди лугов с высокой травой. Там я однажды увидел стаю ворон, сидевших на ветках. Ворон собралось много, наверное, около тысячи. Они непрерывно кричали, потом почти одновременно поднялись в воздух, и вокруг стало темно. Стая закрыла небо, и наступили настоящие сумерки. Я тогда очень испугался и решил, что без оружия сюда приходить нельзя. Сегодня я был вооружен и ничего не боялся.

Туман начал сгущаться. Я шел вдоль речки и смотрел как в ней поднимается вода. Это означало, что недавно открыли плотину, и потоки серой воды, пахнувшей мокрыми бревнами, которые плавали в заливе около лесозавода, ринулись в узкое песчаное русло. Примерно через час вода станет спокойной и прозрачной, а сейчас она несла на своей поверхности всякий мусор. От росы у меня промокли ноги, ружье болталось за спиной на тонкой веревке и натирало плечо. Я взял его в руки, достал гвоздь, натянул резинку и закрепил конец гвоздя в прищепке. Теперь стоит лишь нажать на нее, как гвоздь со свистом улетит вперед, и горе тому, кто встанет на его пути!

Я поднялся на высокий обрыв над рекой, поднял свое ружье, положил палец на прищепку и стал водить «ствол» из стороны в сторону в поисках врагов. Врагов не было, я стоял на обрыве один. Туман заглушал все звуки: я не слышал ни утиного кряканья, ни карканья ворон, ни журчания речки в прибрежных камнях.

– То-то! – сказал я кому-то неизвестному и пошел дальше.

Вот и рощи посреди лугов – моя конечная цель. Трава стала совсем высокой, вдоль тропинки росли лопухи с огромными репейниками. Они цеплялись за куртку, но мне было не до них. Я подходил к тополям, на ветках которых дремали вороны. Они лениво переговаривались и сначала не обращали на меня внимания. Потом, когда я подошел совсем близко, одна из ворон резко крикнула, и этот крик повторился сотни раз сначала на этих тополях, а потом и на дальних, еле видимых в тумане.

Я присел и постарался скрыться за лопухами. Вороны немного покричали и постепенно затихли. Я понял, что ближе мне подойти не удастся, и стал прицеливаться. Вороны были далеко, попасть в какую-то конкретную птицу было невозможно, и я стал прицеливаться просто в середину кроны ближайшего тополя, в надежде, что ворон много и куда-нибудь я попаду.

– Нет, далеко, – вздохнул я и начал перевязывать резинку, чтобы натяжение было сильнее.

Наконец, все было сделано. Я гвоздем натянул резинку, закрепил шляпку гвоздя в прищепке и снова прицелился.

– Аааа!

Хваленая авиамодельная резинка лопнула, больно хлестнув меня по щеке! Я схватился руками за лицо и стал подвывать, сидя на земле и раскачиваясь из стороны в сторону. Я слышал, как закаркали вороны, как захлопали их крылья и как карканье стало затихать в соседней роще.

Моя первая охота закончилась. Она же была, наверное, и последней. Я много потом стрелял из разных ружей, но никогда не стремился никого убивать.

Женька жил с матерью в соседнем с бабушкой доме. Он пил, скандалил, дрался, но когда был трезв, то любил философствовать. Через дырку в заборе я залезал к нему в сад, и мы подолгу сидели на теплых серых досках, из которых давно хотели что-то построить, но потом бросили. Женька говорил резко и категорично:

– Я вот вижу свою жизнь наперед. Ну, выпью я еще литров сто, может, даже женюсь и настрогаю детей-дебилов, набью жене морду пару раз, за грибами съезжу раз пять – и все! Больше моя печень не выдержит. А тебе надо отсюда делать ноги. Иначе ты тоже сопьешься. А если сам не сопьешься, то я тебе помогу. Точно помогу!

Женька расстегнул рубаху и задумчиво поскреб ногтями грудь. Его запястье украшала татуировка «Жека», ногти были с черными ободками.

– Отсюда можно выбраться двумя путями, – продолжил Женька. – Поступить в московский институт или устроиться на стройку в Питере или Москве.

– А чего ты не учишься? – спросил я.

Женька не удостоил меня ответом. Он лежал спиной на досках, смотрел в небо и о чем-то думал. Потом, не глядя на меня, тихо сказал:

– В общем, так, сосед. Ты еще мал, память не пропил, поэтому запомни: по-человечески можно жить везде, но самое главное… Короче, перед тем, как выпить свой первый стакан, вспомни меня и представь мое будущее. А теперь вали отсюда!

Женька через год повесился в маленькой заброшенной кузнице на краю совхозного поля. Я из окна смотрел как гроб, обитый красно-черной материей, заталкивают в кузов грузовика, как поддерживают плачущую Женькину мать, и не мог поверить, что мы никогда не будем с ним сидеть на теплых досках и говорить о жизни.

Свой первый стакан водки я выпил в девятом классе в школьном туалете, закусив куском черного хлеба с парой килек пряного посола. Женьку я тогда не вспомнил. Вспомнил я его незадолго до окончания школы. Очень вовремя вспомнил!

Однаждымы во дворе играли в прятки. Вдруг ко мне подошла красивая девочка и сказала, что я ей нравлюсь и она хочет меня поцеловать. Я испугался и убежал от нее домой. Сколько лет прошло, а я до сих пор себя ругаю!

Однаждымы жили в бараке в небольшом поселке около озера Балхаш. По соседству жил веселый майор с неработающей больной женой. Никто не знал, чем она болеет, но она постоянно плохо себя чувствовала, и все ее жалели. Майор доставал дефицитные продукты, возил ее в санатории и тоже любил рассказывать, как ужасно она себя чувствует. Они прожили долгую, счастливую жизнь, и она пережила его на три года.

Однаждыв четвертом классе я прочитал книжку по астрономии. Вечером я вышел на улицу, посмотрел на звездное небо и мне стало страшно от этой черной бездны. Мои переживания из-за вчерашней тройки показались сущим пустяком. Я решил стать астрономом, а не моряком, как хотел до этого.

Однаждымы жили с родителями в военном поселке в Казахстане. Нам с пацанами перепал мешок цемента, и мы строили во дворе маленький город. Там были «асфальтовые» дороги, дома, бассейны и парки. Как-то раз я пришел домой и сказал родителям, что не хочу быть взрослым. Ведь взрослые никогда не строят такие замечательные города.

Однаждыв Казахстане мы переехали в новый дом. Нашими соседями были чрезвычайно энергичные люди. Жена сидела дома и придумывала новые варианты расстановки мебели. Мужу это надоело, и после очередной перестановки он выпилил куски плинтуса в тех местах, где стояла мебель. Тем самым он увеличил свободную площадь комнаты и обезопасил себя от будущих перестановок.