Анатолий Шерстобитов - Бурситет. Приключения удалых пэтэушников, а также их наставников, кого бы учить да учить, но некому

С немалым удовлетворением смотрела на свою работу и парикмахерша. Зато при стрижке Итти на лицо ее набежала удрученность, она даже чуть приметно брезгливо приоскалилась – расческа в эти масляные пропыленные патлы могла только вонзаться, а вот сдвинуться с места не имела ни малейшей возможности. Поднятый пласт волос, словно пук медной проволоки, принимал любое положение.

– Ты когда последний раз мыл голову? – спросила она, прикидывая, что же предпринять дальше.

– В п-пятницу.

– Сегодня, что ли? – Она выбрала самый крупный гребень и ножницы посолиднее.

– Т-таа в позату.

Волос с попискиванием стал подаваться.

– Он мопед к весне готовит, – пояснил Смычок, – волосню заместо ветоши пользует.

– О-оо, сколько валенков можно навалять, – подивился зашедший директор густому волосяному покрову на полу, улыбаясь, согнал ногами кучу. – Во, другое дело, – погладил он Витину сальную голову, – а то самурай был какой-то… – Лыков с удальством крутнулся на каблуках и с напускным весельем осмотрел ребят. – Так кто тут недовольство выражает, ребятушки? – Те смущенно отводили глаза в сторону. – За спиной такие дела не делаются, пришли бы ко мне, сказали напрямую, так, мол, и так, уважаемый, нам вот это не по душе. Посовещались бы, подкорректировали действия. А то жалобы строчить да подписи сбирать за спиной небогато умишка надо. Вот ты, сынок, – выцелил он пальцем Вадьку, – скажи мне, чего здесь неправильного? Бесплатно подстригли, наодеколонили, да еще во время урока.

– Мне не идет коротко сзади, – буркнул Вадька, – у меня тогда голова огурцом делается.

– Но это уже компетенция мастера.

– Очень коротко стригут, – заметил Смычок, – под зэка.

– Так вы заказывайте, как вам нравится.

– Ну-уу, послушали нас, в такой-то спешке да фасон соблюсти.

– Спасаемся от вошек, а ловим лишаи…

Виктор похолодел, вот это-то – запросто, и как он не подумал перед тем как высверкнуть, при такой-то гигиене.

– Слышали, товарищи парикмахеры, претензии! Мы вам денежки заплатили как положено, так что не надо спешить, лучше лишний раз приедете, если не успеете, надо работать так, чтобы наши юные клиенты остались довольны.

– Так что же все-таки за послание, а, ребятушки-козлятушки? – он поморщился и потер грудь. Бесшумным видением у двери возник Шпик, в глазах испуг и тоска – опять что-то его питомцы нашкодили.

– Да пошутили мы, Никодим Пап… пардон, Петрович! – принял клятвенную позу Вадька.

– Со скуки, в очереди языками мололи, а Анна Михаловна поверила…

В коридоре, не тая раздражения, директор сказал:

– И когда уж вы, Анна Михаловна, научитесь решать такие пустяковые вопросы самостоятельно. Прибежали, переполошили, от дела оторвали, а все попусту. Так и ходи рядом директор, делай за всех работу, ладно еще технички пока не просят подсказки.

– Так, Никодим Петрович…

– Не надо! Повторяю, побольше самостоятельности, я не буду по вашей прихоти разрываться на части. Все, работайте! – растопыря полы пиджака засунутыми в карманы руками, он неторопливо с достоинством отправился по коридору. Он нравился самому себе директор в такие минуты, в минуты общения с подчиненной Лепетовой, трепет у нее был всамделишным, искренним, близким к суеверному. Не то что у большинства остальных сотрудников, какие запросто могут позевнуть в разгаре иного разноса, когда наказуемым лишними истрепанными нервами оказывался он сам.

Опять перестаралась, растерянно и часто заморгала вслед директору Лепетова, губы ее беззвучно шевелились в попытке стронуть так и неначатое оправдание.

Выйдя напиться у коллективного фонтанчика, Виктор услышал в вестибюле невнятное, но судя по интонациям, раздраженное бубнение голосов. Стукнула парадная дверь, и голоса стихли.

– Никак директора немного погоняла, а, Игнатовна? – поинтересовался он.

– Погоня-аала… – Клуша поднесла к глазам спицы и стала нанизывать сбежавшие петли, нет, не получалось – подводили приплясывающие пальцы.

– Ведь все вы грамотные люди! такую надсмешку чинить над ребятишками… И высказала, и выскажу, в глаза, кому только такое в башку пришло, ведь не стадо баранов, люди ведь! ии-ээх! – махнула рукой и отложила шаль. – И все помалкивают, довольные, лишь бы их самоих не трогали.

– Я вот тоже на дармовщинку обкорнался, – пригладил волосы Виктор и снова ощутил тошнотный ком в горле.

– И радый? – Клуша снисходительно улыбнулась.

– Да не совсем, если честно, за малым не сблевнул.

– Так и они, детвора наша, тесто ведь тоже самое… Витенька, будь добрый, перелови мне петли, упустила старая, эвон руки-то как расходились с ругачки.

– Оно и директора поймешь, тюкают со всех сторон сердешного, а с наскоку-то, второпях, так оно все и делается – задом-наперед… У него силешек-правов небогато, так одна мнительность. Нет ничего тяжельше, чем исполнять стороннюю глупость, да еще на стольких глазах, как тут не переживать, не психовать, – она глянула сочувственно в окно на шагающего к магазину Лыкова.

– Наберет сейчас сердяга курева полные руки и ну засмаливать для успокойства. Ну разве не износится человек до сроку с такой работой. Вахтерша, нуль без палочки, и та норовит указать, а то он без меня не осознает… как тут не сноситься человеку… – Клуша продолжила ворчливое бормотание, становящееся все тише и невнятнее по мере погружения в работу.

Только на перемене, после стрижки друзья сумели более обстоятельно обсудить утреннюю слежку за инспектором. Пашка восторженно потирал ладони.

– Ничего-ничего, все отлично, зачин есть, теперь он от нас не уйдет. Мы теперь тебя, Мерзляка, оденем так, что пар будет валить, матрас постелим, в валенки-тулуп обмундируешься рукавицы меховые…

– Грелку можно заделать, – сказал Антон, – большая бутылка с водой и пузырек с кислотой, подпускаешь помалу, и бутылка весь день горячая.

– Термосок с чаем горячим! Да курорт организуем, Вадюха.

– Кинокамеру бы где организовать, тогда вообще для Полукара завал, вычленил потом нужный кадр и в печать, фотиком поймать нужный миг не так-то просто. Но ладно, пока обойдемся и «Зенитиком», уловим что нужно, раз нужно.

– Обойдемся, – согласно покивал Пашка.

– Так ты, Антоха, нынче на полигон не ходок?

– Не ходок, откалываюсь, пристреляете пушечки и без меня, это вам только в большее удовольствие. Работы дома по горло, приволокли вчера «Москвича», с трассы какие-то змеи по пьянке слетели, все стойки повело, крыша блином…

– Ну ладно, управимся с Вадюхой, жратвы, кстати, нынче про запас можно набрать запросто, разбежалось полбурсы, на обед-ужин идти некому…

Училище подвержено многим эпидемиям, точнее, поветриям, массовым увлечениям. То карты, то кулачные поединки, то любовные вздыхания, нынче же, в эту осень, многие из учеников предались огнестрельным забавам, изготавливали пугачи, бомбочки из разнообразных смесей, а больше самопалы, поджиги, серьезное, в общем-то, карманное оружие, зачастую, мало в чем – разве в многострельности – уступающее пистолету.