Сергей Филиппов (Серж Фил) - Вологодские кружева. Авантюрно-жизнерадостный роман

Окуньки заволновались и сиганули в глубину, а к тому месту, где они только что резвились, подплыло что-то большое, громкое и абсолютно несъедобное.

Но рыбёшки не уплывали далеко, они знали, что очень скоро эта громадина исчезнет так же, как и появилась, а они снова вернутся на своё любимое место…

В Устье-Вологодское мы затесались случайно. Этот лакомый кусочек был припасён для другой бригады, но что-то там изменилось, и Литомин послал сюда нас, сделав, таким образом, нам приятный сюрприз.

А лакомым кусочком этот участок был из-за своего плоского открытого рельефа, по которому гонять нивелирные хода – удовольствие наивысшее! И любой, кто хотел заработать много денег, легко здесь выдал бы 600—700% месячной выработки. Но бедный Литомин не мог даже и подумать, что мы приехали сюда не за деньгами. Мы жаждали приключений и острых ощущений! А деньги, право, – как это пошло!

Итак, из Волонги поезд притащил нас в Сокол, а там мы уселись на маленький колёсный пароходик, который нагло присвоил себе поэтическую фамилию: Кольцов! Он, пыхтя и отплёвываясь чёрным дымом, доставил нас в этот самый посёлок Устье-Вологодское, называвшийся так потому, что был он расположен на месте впадения в Сухону реки Вологда, то бишь, в её устье.

«Кольцов» отвалил от старой ржавой баржи, служившей здесь пристанью, и почухал вверх по Вологде в одноимённый областной центр.

Мы легко нашли начальника пристани и взяли его за горло, требуя какого-нибудь жилья. Он долго и ловко выворачивал своё горло из наших цепких пальцев, уверяя, что ничего подобного в его ведении нет. И всё-таки мы его доконали и в итоге получили настоящую квартиру, состоящую из кухни и двух комнат. Это было жилище экипажа буксира «Щука», и до их прихода из недалёкого плаванья мы могли покайфовать в человеческом жилье.

– Но смотрите, – предупредил нас начальник пристани, – как только придёт «Щука», сразу освободите помещение, а то там ребята горячие, мало ли что!

– Да ладно, – успокоил его Андрюха, не сегодня-завтра мы тут чего-нибудь да найдём, снимем домик и переедем.

– Дай бог, дай бог, – почему-то ухмыльнулся начальник.

Итак, мы расположились в чудо-квартире и принялись потихоньку обживать жилплощадь.

Андрюха с Мишкой пошли погулять по посёлку (хотя какой он посёлок, так, деревушка, домиков в полсотни) и разведать обстановку.

Танюша оккупировала кухню, и что-то готовила, судя по ароматам – вкуснявое!

Вовочка где-то отыскал подшивку «Огонька» за позапрошлый год и уткнулся в неё, повизгивая от удовольствия.

А я просто валялся на кровати, наслаждаясь ничегонеделаньем.

Андрюха с Мишкой вернулись неприятно удивлённые:

– Это ж надо, сухой закон! – раз десять повторил Мишка, и с каждым повтором голос его становился всё более жалостливым.

Наконец мне надоело это нытьё, и я спросил у Андрея:

– Чего он стонет? Пароходом, что ли, контузило?

– Да я и сам в шоке, Серж! Представляешь, у них тут на время навигации – сухой закон! Ни водки, ни вина, ни… хрена! Зато жратвы в магазине навалом, всё есть, как в Ленинграде!

– Ничего, – успокоил я друга, – раз здесь живут люди, значит, они что-то пьют, а раз пьют они, то и с нами авось да поделятся. За деньги, естественно.

– Кстати, – продолжил Андрюха, – на жильё тут тоже рассчитывать нам не фиг, никто ничего не сдаёт – полный облом!

– Серёга, – подал голос Мишка, прекративший свои жалобные стоны, – новоселье-то будем отмечать? Или нарушим традиции предков?

– Чем, Мишка? Ты же ходил в магазин.

– Да ладно тебе, сам ведь всё объяснил. Ты только подкинь деньжат, а остальное – мои заботы!

В полночь наши гости решили всё-таки расползаться по домам. И если Коля – тот, у кого Мишка нашел самогонный источник – своё намерение сдержал и пошёл (в сопровождении Мишки) именно домой, то второй наш гость – начальник пристани – поступил немного иначе. Он направился прямиком на своё рабочее место. С ним же увязался и Андрей, нашедший с хозяином здешних мест какие-то общие темы.

Мы с Танюшей вышли на берег реки, немного постояли и решили искупаться, благо ночь была мягкая, тёплая. Весело барахтаясь около берега (Сухона – река очень солидная, широченная и глубоченная, и ночью заплывать далеко просто страшно), мы неожиданно услышали сначала какой-то дикий свист, потом скрип и скрежет, и я догадался, хоть тоже был изрядно наклюкавшийся, что это включился громкоговоритель, висевший на здании пристани. И вскоре начали из динамика выскакивать интересные слова и фразы и, падая на тёмную поверхность воды, разлетаться в разные стороны подобно разнокалиберным шарикам.

– Ща-а-а-а-с, Андрюха, мы их все-е-е-е-х направим куда надо! – язык начальника пристани зацеплялся за каждый его зуб.

– И ты думаешь, Петрович, они тебя послу-у-у-у-шают? – а язык Андрюхи зацеплялся, вероятно, ещё и за гланды.

– Меня-а-а-а? – и Петрович заорал во всю мощь. – А ну, слушай сюда-а-а-а! Всем паровым – на-а-а-а-лево! Всем дизелям – на-а-а-а-право!

– А па-а-а-а-русным?

– Каки-и-и-и-м?

– Па-па-а-а-русным. Корветам, там, катамаранам…

– Катараманам? А катараманам всем – прямо!

– А прямо – это куда?

– Прямо – это прямо!

– Не-е-е-ет, Петрович, прямо катара, тьфу, камара, тьфу, катамараны не плавают!

– А я говорю: прямо!

– Так прямо же – берег!

– Это не моё дело!

Собаки всей деревни уже давно весело перелаивались, обмениваясь впечатлениями. Мы же с Таней дико смеялись и торопливо гребли к берегу, дабы не утонуть от действия этого смеха.

И тут мы услышали пароходный гудок и увидели, как из Вологды поворачивает направо, в Сухону, большой трёхпалубный красавец. Обалденные колёса бешено молотили чёрную воду широкими лопастями, и она, переливаясь, искрила отражёнными от парохода огнями.

– Петрович, смотри, – донёсся Андрюхин голос, – а этот пароход пошёл напра-а-а-а-во, а должен – нале-е-е-е-во.

– Кто разрешил? Назад! – Петрович ввернул несколько изумительных фраз, потом, словно что-то вспомнив, присвистнул. – Так это же «Шевченко»! Щас, Андрюха, возьмём водки – он у нас заправляется!

Динамик ещё раз треснул, свистнул и наконец-то заткнулся.

А мимо нас, солидно шумя работающими машинами, проходил расцвеченный огнями, огромный, как «Титаник», пароход, и на его грязно-белом борту большими тёмными буквами было гордо выведено название: «Шевченко Т. Г.»

Пароход и правда, пройдя метров двести, отшвартовался, знать, Петрович не всю ещё соображалку пропил!

Когда мы оделись и уже собирались возвращаться в свою квартирку, откуда-то появился Мишка:

– Всё, Серёга, когда нас выгонят с пристани, будем жить у Коли, я договорился. Места у него много, он сейчас один живёт.