Сергей Филиппов (Серж Фил) - Вологодские кружева. Авантюрно-жизнерадостный роман

– Странно, – рассуждал я сам с собой вслух, – ведь мне казалось, что я её так люблю! Что если она меня покинет, то жизнь сразу станет тяжёлой гнетущей обузой, и я без сожаления сброшу её. Я даже не мог представить, что просыпаюсь и не вижу эти волшебные глаза, эти пенистые волосы, что не пью нектар этих сладостных губ!

Я выпил ещё четверть стакана запашистой косорыловки (когда выдыхаешь пары после приёма внутрь самогонки, рожу зверски перекашивает – это я замечал на других, а, следовательно, и моя физия была не лучше!), закурил сигарету и завыл вполголоса:

– Я тебя никогда не увижу,

Я тебя никогда не забуду!..

– Тебя что, невеста бросила?

Я резко заткнулся, повернул голову влево и увидел в трёх шагах от себя девчонку лет тринадцати-четырнадцати. Её симпатичное конопатое личико выражало неподдельное сострадание.

– Хочешь черники? – спросила она и протянула мне небольшую корзинку, доверху наполненную переспелыми ягодами.

– Не знаю, – честно ответил я, – не знаю, мисс, чего я хочу, а чего – не очень!

Потом всё же взял пригоршню ягод и всыпал их себе в рот. Божественный аромат и вкус черники казалось проник внутрь меня и мягкими волнами разошёлся по телу и самой душе.

– Как здорово! – вырвался у меня стон.

– Не жалей ты о ней, она не для тебя! – по-взрослому серьёзно сказала девочка и присела рядом со мной.

– И откуда же тебе-то это известно, – я нисколько не удивился, потому что и сам понимал: всё так и есть.

– А я видела тебя с ней.

– И что, так сразу и поняла, что она не для меня?

– Конечно.

– А ты, часом, не колдунья?

– Я ещё не знаю, – ничуть не рисуясь ответила девочка. – А вообще-то, хотелось бы.

– А что бы ты сделала, будь колдуньей?

– Я стала бы тогда постарше и влюбила бы тебя в себя.

– И ты это серьёзно?

– Конечно.

– Но зачем?!.. – я удивился настолько, что не сразу смог подобрать слова. – Зачем я тебе такой… дрянной, порочный, некрасивый?!

– Неправда! – обиделась она. – Ты хороший! Ты добрый! Ты красивый! И я знаю, что я именно та, которая нужна тебе!

– Но ты же меня не знаешь, ты никогда меня раньше не видела, – и, не понимая, какой довод ещё можно привести, я ляпнул, – мы же с тобой не знакомы!

– И всего-то? Пожалуйста: меня зовут Катя, а тебя – Серёжа. Вот и познакомились! И, потом, я тебя уже видела и даже восхищалась!

На это я только молча разинул рот, как карась перед последним прыжком на сковородку.

– Да-да, помнишь, в Волонге, когда ты один разогнал целую толпу хулиганов? Я там была в гостях у бабушки, она живёт как раз в доме напротив.

Это меня доконало и я впал в полную прострацию. Вот где самое время выпить! Рука потянулась к бутылке, но глаза мои поймали взгляд Кати, в котором мелькнуло осуждение, и я вместо бутылки взял новую сигарету.

А Катя улыбнулась и сказала просто:

– Давай я буду твоей невестой?

Я уже немного успокоился, вспомнил, что она всего-лишь ребёнок, и легко поддержал игру:

– Ну если, мисс Екатерина, вы сами мне предлагаете эту честь, то я не имею права отказать вам!

– Ты не бойся, Серёжа, пять лет пробегут быстро, а потом мы поженимся, и у нас будет много детей!

Я смотрел на её милое личико и не ощущал в себе даже самой малой частицы печали, лениво глодавшей меня ещё какой-то час назад. Нет, конечно же, я не принял всерьёз все разговоры Катеньки, но осознал одну очень важную вещь: она, как чудесная целительница, своей очаровательной наивностью и непосредственностью в мгновение ока избавила меня от хандры и ненужных тяжёлых размышлений. И я понял самую банальную вещь: всё лучшее – впереди!

– Ну что ж, невеста, пора домой. Ты не против, если я тебя провожу?

Она серьёзно посмотрела на меня и строго изогнула чёрную бровь:

– А разве ты посмел бы не проводить меня?!

Утром я проснулся первым и довольно-таки рано. И совсем не потому, что я любитель вставать с петухами, а по той простой причине, что спать накануне я завалился часов в восемь, сразу после того, как вернулся с Катюшей с заброшенной баржи.

День начинался ясный, тёплый и тихий, и в первый, наверное, раз за весь этот полевой сезон во мне вдруг загорелось желание работать. Да не просто желание, а какой-то чесоточный зуд, меня даже стало тихонько трясти от нетерпения поскорее закинуть на плечо штатив с нивелиром и пошлёпать вперёд по плоскому и твёрдому берегу Сухоны.

И я, не дожидаясь пробуждения бригады, пошёл на кухню и стал собственноручно готовить еду.

Мы всё ещё жили на пристани, потому что ребята со «Щуки» оказались классными и, вопреки предсказаниям Петровича, никуда нас не выгнали.

«Да, – думал я иронично, помешивая в кастрюле пшённую кашу, – щукари настолько добры к нам, что не только поделились своим кровом, но и избавили меня от невыносимой обузы в лице Тани!»

Я хотел было себя пожалеть, но не обнаружил почвы для этого чувства. Как всё здорово и безболезненно обошлось! И тут вспомнилась Катя: а вдруг она и правда колдунья, и каким-то чудесным образом вынула из меня мою скорбь?

– Ой, как вкусно пахнет! – прервал мои размышления Танин голосок, и я увидел её цветущее личико. – Серёжка готовит еду, значит, что-то случилось, – весело пропела она.

Я смотрел на неё, и мне почему-то стало приятно, что ей так хорошо.

А Таня погасила улыбку и плеснула в свой голос виноватинки:

– Серёжа, понимаешь, мне нужно тебе сказать одну очень важную вещь…

– Нет, Таня, – мягко прервал я её, – не говори мне никаких важных вещей. Я их все знаю. Ты не бойся, я не Отелло и душить тебя не стану. Ты, может быть, мне не поверишь, но я рад, что всё так получилось, что ты, возможно, нашла своё счастье!

– Ты рад? – в её глазах появилось что-то такое, чего я раньше не видел.

– Да, я рад.

– Понятно. Я просто тебе никогда не нужна была по-настоящему! Или же ты всё врёшь и строишь сейчас из себя эдакого пофигиста!

И я понял, что светилось в глазах Тани: это была злость! Злость ли на то, что я так легко от неё отказался, или же злость, вызванная тем, что я был весел и спокоен, а не бился в истерике о стены лбом и не ползал на коленях перед своей возлюбленной, моля её о снисхождении и жалости к себе.

Я не стал рассказывать Тане о своих горьких думах на заброшенной барже, тем более о встрече с исцелившей меня девочкой. Я просто спросил её:

– Тебе с ним хорошо?

– Да! – резко, с вызовом, бросила она.

– Так радуйся жизни, девочка!

Она взглянула на меня так, будто хотела ударить, но, вместо этого, вдруг заплакала и уткнулась мне в плечо. И плач её был так громок (да нет, это были рыдания!), что через минуту все были на ногах: и наши орлы, и щукари!

– Танюша, что случилось? – подскочил красавчик и, оттолкнув меня в сторону, прижал девушку к себе. – Что он тебе сделал?