Сергей Филиппов (Серж Фил) - Вологодские кружева. Авантюрно-жизнерадостный роман

Легко сказать, попробуй сделать!

Коровье стадо своими холками и головами чуть-чуть, сантиметров на пять-десять, но оказалось выше горизонтальной оптической оси нивелира, и в поле зрения трубы я видел перевернутую ухмылку Вовочки, а перед ним, как вздымающиеся морские волны, шевелящиеся крупы крупных рогатых скотин.

Хорошо, что ноги штатива имеют достаточный запас длины! Я поставил нивелир как можно выше, но тут оказалось, что мой-то рост этого запаса длины не имеет. Слава Богу, Андрюха, который был сантиметров на десять повыше меня, эту проблему решил!

– Вовочку подождём? – спросил Андрей, отнаблюдав обе рейки.

– Ну уж нет! Он так явно стебался над нами, что пусть в одиночку пройдёт сквозь своих ярок!

Вовик продирался через коровью толпу, отмахиваясь от любопытных добродушных животных трёхметровой рейкой, и что-то им говорил.

– Вовочка, а что ты им рассказывал? – спросил я позже, когда мы все уже перелезли последнюю изгородь и оказались на свободе.

– Ничего я им не рассказывал, я просто им объяснял: я не бык! я не бык!

– Ай-яй-яй! – покачал головой Мишка, – а они-то, бедные, так надеялись на чудо!

Обратно мы возвращались уже в темноте, и никаких тёлок на пастбище не обнаружили.

– Видать, всё же кто-то их позвал, – отметил Андрюха, – повезло нам.

Да, в этом нам повезло. Не повезло в другом. Когда мы расставались с Сашками, то уговорились, что они нас переправят и обратно.

– Вы только свистните, – заверил Сашка рыжий, – я сплю так чутко, что клопа на стенке слышу!

Мы свистели, орали, визжали вероятно не меньше часа, но, кроме всех собак Устья, никого не разбудили. А они, довольные, что у них появился повод вдоволь полаять, старались на все лады!

– Надо плыть самим, – охрипшим голосом предложил Мишка и стал раздеваться.

– А инструменты, шмутки? – засомневался я.

– Да нет, я сплаваю один и всех там на уши поставлю!

А тьма была кромешная. Только на противоположном берегу горели несколько лампочек на пристани. Они отражались в чёрной воде, увеличенные и живые, и как будто дразнили нас, подобно солнечным зайчикам.

Мишка лихо подошел к воде, неторопливо в неё погрузился и осторожно-осторожно поплыл.

– Ну вот, – довольно потёр руки Андрюха, – засекаем полчаса – этого ему хватит вполне, чтобы доплыть и разбудить кого-нибудь!

Но хватило и одной минуты: Мишка уже вылезал на берег, но на наш.

– Ты что? – удивился Вовочка, – уже туда и обратно?

– Нет, я сразу обратно, – начал одеваться Мишка. – Сам иди попробуй!

– А что? – не понял студент.

– А ничего! Вообще ничего! Я плыву и ни хрена не вижу, кроме этих идиотских огней, которые мелькают в глазах, как пьяные звёзды. А ещё мыслишка гадкая в башке ёрзает: вот сейчас выскочит глиссер из-за поворота или какой-нибудь бухарик на моторке, и всё, привет родне!

Стало холодно и тоскливо.

– Что сидеть попусту, – решил я, – давайте хоть костёр запалим.

И мы стали на ощупь искать дрова.

Внезапно послышался плеск, и не просто плеск, это был звук, издаваемый вёслами, когда они входят или выходят из воды.

– Серёжа, ты здесь? – услышал я знакомый голосок.

– Катерина? Ты?!

– Я.

В песок с чмоканьем воткнулся нос плоскодонки, и из неё выпорхнула Катя.

– Невероятно! – я подошёл вплотную к девочке и попытался заглянуть ей в глаза, но темнота прочно держала их в заточении. – Как же ты нас услышала?

– А я и не слышала, – тихо сказала она. – Мне сон приснился, что ты сидишь один на берегу и плачешь, потому что не можешь переплыть реку и увидеть меня.

«… Спасибо тебе, что ты есть на свете! Не забывай. Таня». – Так заканчивалось послание моей бывшей возлюбленной, расставание с которой, слава Богу (и слава Екатерине!), прошло так непринуждённо.

«Щука» ушла в Вологду, увозя неплохих ребят и отличную девчонку, подарившую мне немало чудесных мгновений. Обратно «Щука» вернётся уже с другим экипажем.

А Таня, конечно, правильно сделала, что не осталась здесь, с нами, вкушать сласть и горечь приключений. Её приключения теперь будут совсем иными.

Ну и ладно!..

Нам пришлось переселиться к Коле, потому что вновь прибывшие щукари и слышать не хотели о том, чтобы кто-то посторонний находился в их драгоценном жилище. Ну и хрен-то с ними! Пусть плачут и рыдают, когда поймут, какие острые ощущения и умопомрачительные впечатления они потеряли, выгнав нас!

Колина семья уже вернулась, и о размещении нас в жилой части дома не было даже и намёка. Коля нам предложил чердак:

– А чо, тут нормально, сенцо свежее. Только это, пчёлы сюда залетают.

– Для чего? – не уяснил я.

– Так у меня ульи в саду, не приметили, что ль?

– Приметили, как же. Только зачем пчёлам на чердак лететь, если проживают они в саду?

– Так тут старые соты валяются, пчёлки и прилетают подкормиться. Но они смирные, – Коля улыбнулся и добавил, – если их не трогать.

Мы быстро и крепко заснули в уютной мягкой постели из душистого сена, вдыхая будоражащий аппетит медовый аромат. И сон мне поэтому снился добрый и сладкий: я сидел посредине огромного луга, вытканного невероятным цветочным узором, и большой деревянной ложкой лопал мёд из тазика, а вокруг меня, парами, летали пчёлки, выписывая в воздухе фигуры высшего пилотажа…

Продрав глаза, я обнаружил, что утро уже состарилось, а на чердаке никого, кроме меня, нет. Мне хотелось ещё поваляться, потянуться, но мою дремотную пелену сняло резкое жужжание, и перед самым носом я увидел пчелу, нагло уставившуюся на меня. Тут же, чуть поодаль, я заметил ещё одну мохнатую прелестницу, потом ещё и ещё, и ещё и понял, что пора вставать, вернее, уползать из этого жжжуткого места, потому что подниматься в полный рост я не решился, а счёл благоразумным покинуть чердак иначе – по-пластунски, благо хорошо освоил это занятие за время краткой солдатской службы после окончания военной кафедры техникума.

Выбравшись на улицу, я довольно расправил плечи и не спеша пошагал к реке, дабы совершить там утреннее омовение, но увидел впереди Вовочку, отчаянно махавшего мне руками и что-то кричавшего. Слов я не разобрал, но жесты нашего самого ценного члена бригады были настолько нелепы и резки, что я решил: что-то случилось. И тогда я побежал к Вовочке. Но успел сделать лишь пару шагов, как почувствовал, что в моих длинных волосах что-то резко загудело и защекотало мне затылок. Я машинально хлопнул ладонью по месту раздражения, и в то же мгновение голову пронзила адская боль! Я остановился, не понимая, что случилось, и мгновенно вся эта история повторилась ещё дважды, но теперь в районе темечка.

От боли в моих глазах стало сначала очень светло, будто в них направили зенитный прожектор, а потом потемнело, как в полночь на марсианском экваторе. Я обеими руками, будто в приступе горя, схватился за голову, но тут же, дважды, был пронзён неизвестным агрессором в зад и схватился руками уже за него. Так вот, держась ладонями за задницу, я помчался всё же к Вовочке, напоминая, вероятно, человека, объевшегося накануне неспелых яблок.