Наталия Колпакова - Не первый раз замужем. Или китайский сюрприз

***

– Пора собираться. Может, успеешь еще подремать перед работой, – заботливо коснулся моих слипающихся глаз Андрей.

– Лучше вообще не ложиться, ненавижу просыпаться.

– Мне было очень хорошо с тобой, – он наклонился и поцеловал меня в ухо.

– Еще увидимся? – без стеснения задала я неприличный для уважающей себя женщины вопрос.

– Обязательно, только не знаю когда. В любой момент могут вызвать на полигон, – проболтался «боец невидимого фронта.

– Что за полигон? Далеко? – наивно поинтересовалась я.

– Если я тебе расскажу, мне придется тебя убить, – на полном серьезе, прищурившись, отрезал он.

– Да ладно, у меня первая форма секретности и диплом по специальности «Крылатые ракеты», – хитро улыбаясь, пыталась я свести к шутке его угрозу, – так что можешь открыть свою страшную тайну, «мальчиш—Кибальчиш».

– Не стоит. Я позвоню, – он повернулся к дверям и удалился под аккомпанемент щебета ранних птах.

Чтобы убить время, оставшееся до выхода на работу, я полезла в свой архив со старыми письмами. Слово «полигон» напомнило мне время, когда Андрюшка отрабатывал звание лейтенанта после института. Я нашла кучу писем, почему-то без единого конверта. Разобрать, по какому поводу они были написаны, без дат было сложно. Я погрузилась в чтение.

Письма из армии были очень разными, то сугубо деловыми: «Здравствуй, моя Наташка! Обмундирование нам выдали по полной форме. Если тебе интересно, могу перечислить добро: две пары сапог (хромовые и яловые), ботинки офицерские, брюки парадные и повседневные, гимнастерку, две шинели, плащ, три рубахи защитные, две белые, четыре вида головных уборов и всякое остальное, как то: полевая сумка, портупея, парадный ремень, плащ-накидку, погоны, звездочки, галстуки, носки, а самое, конечно, главное – нижнее белье (зимние и летние кальсоны). Вот так вот. Подшиваться и гладиться носили в ателье. Без тебя, как без рук.

Ближайший населенный пункт – Карталы – город железнодорожников и бывших осужденных. Обычный советский город с магазинами, памятниками, грязными весенними улицами. От нашего городка до Карталы километра три. По утрам бегаем с Лёшкой туда—обратно. Скоро еще напишу. Передавай привет всем нашим. Пиши. Твой Андрей».

То нежными: «Здравствуй, моя любимая Натуська. Я сегодня хочу написать тебе что-нибудь лирическое и хорошее. Не знаю, как получится.

Я не сразу отвечаю на твои письма, думаю, документально перечислять тебе сделанное за сутки или поплакаться именно тебе, не стоит, хотя поплакаться – наверно, поплачусь. Я все время вспоминаю тебя, моя маленькая и глупенькая, моя Наташа. Не смейся, если читается не очень хорошо. Передо мной сейчас твоя фотография, где ты упала, таща санки с одним дурачком, который позволял себе выделывать с тобой такие шутки. Вернуть бы то время. Я бы сам занес тебя на самую высокую горку. А помнишь, как мы скатывались с горы на санках и орали дурниной?

Где ты сейчас? Всё так неестественно. Так найти друг друга, это такая, наверно, редкость, а потом разойтись, оттолкнувшись друг от друга. Где ты? Я сочинил для тебя письмо в своей глупой голове вчера вечером, а ночью ты мне приснилась, и я долго, долго целовал твое лицо. Мне ничего не надо, только бы ты посидела рядышком и мы бы держались за руки. Хорошо, что ты была такой красивой в Загорске, стоишь у меня в глазах такой. Помнишь, когда ты переодевалась одна в моей комнате и обернулась на меня, входящего, и сначала испуг, а потом спокойная радость в глазах.

Наташка, настоящий мой друг, если я и любил и люблю кого-нибудь, то только тебя. Я говорил тебе, наверно, мало ласковых слов в наше с тобой время, так видишь – навёрстываю.

Ты обязательно делай зарядку, тянись и очень, очень, очень следи за собой. Храни себя для меня. Всё будет хорошо. Твой Андрей».

Писем было множество, среди них попадались и мои:

«Милый мой Андрюшенька! У меня всё хорошо. Я активно отдыхаю. Я играла в волейбол за третье отделение, и мы выиграли. Без ложной скромности могу сказать, что в этом есть и моя заслуга. Я играю лучше самых худших.

Прошел конкурс песни. Помнишь нашу песню «…я увезу тебя туда, где от горя нет следа…»? Мы тогда заняли первое место. А теперь я пела вне конкурса «Миленький ты мой, возьми меня с собой…», так как считаюсь сотрудником и в отряде не состою.

Я беру уроки классического балета у Маринки и делаю гимнастику два—три раза в день. Что—то я совсем расхвасталась. Больше не буду. Сейчас ухожу ставить танец «порочных женщин», которыми будут награждать победителей конкурсов на дне Нептуна. Еще мне надо будет станцевать шамана, который будет вызывать морского царя. Так что, всё свободное время занято репетициями. Вечером, ровно в 23:00. Я разговариваю с тобой через нашу звездочку в Кассиопее, как ты меня просил. Надеюсь, ты не забываешь о «сеансах связи». До свидания, мой ласковый, хороший, любимый Андрейка. Не дождусь, когда снова загляну в твои прекрасные глаза и утону в твоих объятиях. Целую тебя 100 000 000 раз! Вечно ваша Натали».

Когда—то, валяясь счастливыми под огромными южными звездами Алушты, мы выбрали Кассиопею своей почтовой станцией и поклялись обязательно каждый день смотреть на нее и общаться «астрально», если будем далеко друг от друга. Боже, как давно это было! Но я и сейчас иногда ищу в небе наше созвездие и верю, что он меня слышит.

А вот что—то тревожное: «Любимый мой! Что со мной? Не знаю. Я схожу с ума от переполнившего меня чувства. Может, сказывается предчувствие скорой разлуки, может, что—то созрело во мне, но я люблю тебя так, как никогда не могла раньше даже представить себе. Что с нами будет дальше? Никакое гадание или размышление не даст ответа. Только время покажет, как сложится наша судьба. Но я хочу, чтобы ты знал, что никогда у меня не было и не будет такого счастья, как было у нас. На сердце очень тревожно почему—то. Не хочется думать ни о чем плохом. Я очень люблю тебя, хочу быть всегда с тобой, жизнь посвятить нашей любви. Я буду ждать тебя, сколько бы жизнь не носила тебя вдали от меня. Мне кажется, что у каждого человека должен быть пик любви и, если у нас эти пики совпали, то это такая же редкость, как жизнь во вселенной. Я благодарю небо за это! Спасибо и тебе. Оставайся всегда таким же нежным, любящим, сильным, красивым и добрым. Искренне желаю тебе счастья, огромного счастья. Ты заслужил это. Прости за высокий слог, но это лишь жалкая попытка передать мою нежность и любовь к тебе. Если бы я смогла вырастить такого сына, можно было бы умереть счастливой. Вечно Ваша Натали».

Начитавшись Анри Барбюса, я хранила свой архив много лет, в надежде когда-нибудь написать «роман в письмах». Но всё руки не доходят. Французский писатель потряс меня необычной развязкой… Девушка, расставшись с любимым по воле родителей, двадцать лет присылала ему письма. Сначала часто, чтобы уменьшить боль разлуки, затем всё реже, и только в последнем письме она написала: «Уже 20 лет, как меня нет в живых. Я не могу жить без тебя. Сейчас ты уже наверняка почтенный глава семейства, и меня уже стал забывать. Я попросила отправлять мои письма поверенного, чтобы ты не повторил печальную судьбу Ромео. Прощай. Это мое последнее письмо. Люблю тебя вечно».