Александръ Дунаенко - Спасибо, папа! Семейные хроники

– Эй – всё ещё издали крикнул Терентий своему мальчонке, – не надо!

– Что? – переспросил посланник. – Не надо! – повторил Терентий, – пусть идёт!..

Не люблю я радио «Шансон»…

А в пионерском лагере Уральска было, конечно, было у меня ещё одно сильное впечатление. И совсем не такого безобразного свойства, как с сандалиями. А, скорее, напротив.

Купаться нам всем разрешали в специально сделанной деревянной клети без крышки, где было воды по пояс, поэтому безопасно. И купались отдельно группами. Отдельно девочки. Отдельно – мальчики.

И там я впервые увидел девочку, у которой была уже настоящая грудь. У подростков скорость созревания разная. И купаться в деревянный загончик забегали ещё будто бы дети, но у некоторых уже явно проглядывались признаки взрослости.

И вот я, проходя мимо очередного купального мероприятия, увидел вдруг такую девочку-девушку. Которая прыгала в воде, играла с подругами, смеялась…

Думаю, смотрел я на неё где-то 1/125 секунды. Потом, как от ожога, отвёл глаза.

И второй раз взглянуть уже не решился.

Да оно уже и не нужно было особенно. И так врезалось, отпечаталось.

До сих пор помню.

В 3D…

Да, и ещё одно сильное впечатление от моего уральского пионерского лагеря.

Были ещё в лагере вечера.

Когда все, кто более-менее подрос, собирались на танцевальную площадку. И кудрявый цыган играл на баяне для танцев музыку.

Так вот – мне этот цыган запомнился

С песней «София – ты любовь моя!».

Ничего особенного – цыган просто её спел, под свой же аккомпанемент. А у меня прямо земля от счастья поплыла под ногами.

Потом – уже в культпросветучилище я, со вздыбленными волосами, почти так же, слушал в исполнении баянного оркестра «Токкату ре-минор» Баха.

Через год дедушка Коля подарил мне сто рублей, и родители купили баян «Москва». Конечно, песня «София – любовь моя!», была одной из первых, которые я подобрал на слух сразу, как только научился немного управлять пальцами.

Недавно я почему-то вспомнил эту песню.

Ведь я, после того, как в уральском лагере её спел на танцевальном вечере цыган, никогда её не слышал. Никогда и нигде. Только от самого себя.

Да и то – музыку. Слов, кроме одной строчки, я запомнить не мог.

И я пошёл в Гугл. А он мне заладил одно и то же: Ротару и Ротару…

Тогда я обратился к Яндексу.

И тот намекнул: есть, мол, у Магомаева что-то похожее. Называется «Помню Болгарию».

Пошёл к Магомаеву – Есть! Она самая!..

Включил. Слушаю.

И сквозь голос известного всемирно и горячо любимого певца слышу, как тёплым летним вечером при свете лампочки на зелёной танцевальной площадке поёт мой цыган.

От ремней баяна рубашка у него чуть протёрлась на плече.

И одна из девушек, которые стоят совсем рядом, глядя на это плечо, тихо говорит подруге: – Я бы её зашила…

Украина… Запах мёда, вишнёвого варенья. Варенья абрикосового. Орехи, которые нужно было раскалывать тяжёлым замком. Или – закладывать в расщелину двери и раздавливать там.

Грецкие орехи – они где-то растут на деревьях. Разгрызаешь ядрышко и кажется, что не наешься никогда…

Мы жили в Казахстане.

Вокруг степь. Любой фрукт – экзотика. Из совхозного сада червивые ранетки – изысканное лакомство.

Одного из совхозных мальчишек сторож застрелил из ружья, когда тот пытался пробраться к ранеткам и съесть государственное добро.

В нашей советской стране всё было по-взрослому.

А посылки с орехами и вареньем приходили к нам из Украины. Когда-то там жила моя мама. Потом переписывалась с украинскими родственниками.

Иногда они присылали фанерные ящички, плотно набитые редкостными и вкусными вещами. Мёд… Если бы не посылки из Украины, я бы ещё долго об этом продукте знал только из книжек.

Моя мама тоже любила мёд.

Из-за любви к мёду она стала фельдшером. Когда-то там, в Украине, она увидела объявление, что идёт набор учащихся в медтехникум. Наверное, там будут давать мёд – решила мама. И поступила в техникум даже без всяких раздумий.

Вскоре выяснилось, что мёдом в техникуме и не пахнет. А пахнет формалином, спиртом, всякими лекарствами. Впервые увидев кровь, мама упала в обморок. Но это было ещё и от постоянного недоедания. Но вскоре всё наладилось. Потому что в техникуме было трёхразовое питание. Такое, что несколько кусочков хлеба маленькая Галя могла приносить в выходной день своим братишкам и сестрёнкам.

Спустя годы они и присылали маме пахучие посылки с вареньем, сухофруктами и орехами.

Мама очень тосковала по родине своей – Украине.

И летом они, случалось, выбирались с папой «На Украину». Иногда получалось взять с собой и меня. Летом, да… Нужно было, чтобы и у папы и у мамы совпал отпуск.

Украина была на связи.

Нам держали одно-два вишнёвых деревца. «Ряснушки». Это, когда дерево с ног до головы усыпано вишнями.

Уже бабушка все вишни обобрала, все абрикосы уже были разложены на крыше кухни для просушки (разломленные надвое, без косточек). Но «ряснушки» так и стояли с обвисшими от тяжести крупных ягод ветками.

К нашему приезду они уже были переполнены соком, потемневшие от горячего августовского солнца…

Проснувшись, утром я выбегал в райский сад, где росли эти райские деревья – «ряснушки». Растопырив пальцы, я запускал их в гроздья переспевших ягод и стаскивал их с плодоножек: полная горсть упругих полуразрушенных истекающих кровавым соком, шариков. Ладонь в каплях сока. Вишнёвого, сладкого… Потом всю горсть вишен сразу, целиком – в рот. И не говорите мне, что они не мытые! Вкусней этих лопающихся во рту сладко-кислых капсул не бывало ничего на свете!

Ева не яблоком кормила Адама. Она дала ему попробовать горсть переспевших вишен!..

Поторопился я, забежал вперёд…

Украина начиналась ещё с поезда. Вот когда переставали встречаться на пути посёлки и большие города с большими промежутками равнин и дремучих зарослей, когда из духовки, из горячих казахстанских степей, поезд втягивался в сплошную зелень лесов и садов, а мимо окон поплыли те же города и посёлки, но без всякого перерыва, переходящие плавно одни в другие – это уже была Украина. Конечно же – «хатки» – уютные маленькие домики, крытые соломой.

Но главное, главное, чего ожидали все мы, к чему ещё задолго, ещё в Актюбинске, готовила нас мама – главное событие, которое нам предстояло пережить – это встреча со знаменитой украинской рекой – с Днiпром!..

Много раз мама рассказывала нам с папой, какое волнение, какое счастье она испытывала всегда, когда, ещё с поезда, неожиданно откуда-то из-за поворота открывался вот этот вид на настоящую Украину: где-то внизу, в окружении сплошной зелени лесов вдруг появлялась эта неописуемой красоты река – Днепр! Днiпро…