Дмитрий Чернов - Золото Саламандры

– А у тебя бы и не получилось, – съязвил Ксист. – Ты просто подойти-то к нему боишься…

– Кто?!! Я боюсь?! – возмутился было Шустрый, но, немного подумав, согласился: – Ну, боюсь. А ты сам-то что ж? Покажи пример, а мы – как-нибудь следом за тобой. Наверно…

– Запросто! – расхорохорился Молчун. – Вы что думаете, – я какой-то волосатой зверюги испугаюсь?.. А кстати, Эдвин, ты уверен, что ему хватило одной белуги, чтоб насытиться?

– Вполне! – твёрдо кивнул хозяин тримарана.

– Что – вполне? – недопонял Ксист. – Вполне уверен, или вполне хватило?

– И то, и другое, – ответил эшмериец. – Слушайте, парни, давайте не будем время терять. Я пойду первым, а вы за мной следом. Вот увидите: он безобидный.

После этих слов он отправился в левую кормовую рубку, поманив за собой друзей. Молчун осмелился и пошёл за ним, переставляя ноги с таким усилием, как будто к ним привязали гири. Братья тоже двинулись к рубке, но у самого входа остановились и заспорили:

– Иди ты первым, – подтолкнул брата Бенсил.

– Почему это я? Ты у нас старший, вот тебе и идти, – возразил Тарсил, стараясь в свою очередь наладить упирающегося Бенсила на быстрый спуск по крутой лестнице в трюм.

– Нет, нет, – не соглашался тот. – Я старше всего-то на год, а тебя ведь не зря прозвали «Шустрым». В случае чего, ты сумеешь быстрее меня оттуда убежать.

– Тебя тоже не зря зовут «Хитрым», – парировал Тарсил.

– Ладно, пошли вместе, – сдался Бенсил. Они одновременно спустились в недра лодки и окунулись в шумный мирок машинного отделения.

Грэм старался вовсю. Сидя в каком-то подобии лошадиного седла, он жал на педали, вставив ноги в крупные стремена и походя на заправского наездника. От зубчатого колеса, к которому крепились педали, шла странного вида цепь, ранее не встречавшаяся трём компаньонам нигде. Эта цепь передавала усилие от ног Грэма на другое зубчатое колесо, соединенное через комплекс разнокалиберных шестерён с увесистым, громадным – в рост человека – маховиком, расположенным за спиной Великана. С обеих сторон маховика, на одной с ним оси были насажаны два металлических диска такого же диаметра, но потоньше. Один из них – слева по ходу – имел зубчатую нарезку по краю, соприкасавшуюся с небольшой шестернёй, и через неё с несколькими другими разной величины и конфигурации, часть из которых не была задействована в работе. Зато те, что находились в зацеплении, вращались с бешеной скоростью и крутили металлический вал, выходящий через кормовой борт наружу ниже ватерлинии.

Диск с правой стороны с маховиком не соприкасался. От него отходили мощные тяги, приводящие через систему рычагов в действие баллисту. Вся эта конструкция была собрана на крепком металлическом каркасе, плотно вмонтированном во внутреннее пространство лодки. На палубу выходили только: балансир от катапульты, рычаги управления всей этой машинерией, да ещё ветряк, находившийся на данный момент в бездействии из-за штиля. Всё это, так или иначе, соединялось с маховиком посредством различных валов, шестерней и тяг, идущих в носовую и правую кормовую рубку, отделённую от трюма тонкой перегородкой.

В отличие от маховиковой машины, мельничный механизм состоял практически из одного дерева. Металлическим был только вал, идущий к шестерёнчатому комплексу, приводящему винт судна в движении, а всё остальное, включая стоячий вал, через который передавалось вращение от крыльев к машине, было деревянным.

Пространство между мельничным и маховиковым механизмами представляло собой подобие жилых кают, расположенных друг против друга вдоль бортов. В носовой части находился чуланчик для хранения различного снаряжения, необходимого в путешествиях.

Всё это друзья рассмотрели мельком, потому как их больше занимало то, что нужно приблизиться к невиданному зверю и быть рядом с ним довольно долго. Но Грэм на них не прореагировал, продолжая крутить педали, и троица насмелилась подойти к нему в упор и начать вращать указанные Эдвином рукояти. Хозяин тримарана тут же принялся объяснять устройство своей лодки, понять которое им удалось лишь частично, так как слишком многое было для них новым. Особенно их поразило, что судно движется при помощи небольшого металлического винта, скрытого под водой. О таком чуде они никогда не слыхивали, и эшмерийца распирало от гордости, когда он рассказывал, что изобрёл этот винт, глядя на мельничные крылья, ещё в детстве. Ему уже тогда пришла идея в голову, – построить судно подобное «Хаяру», но осуществить это ему удалось гораздо позже.

Конечно же, ещё одним предметом его особой запредельно-потусторонней гордости являлась катапульта, аналогов которой не существовало в целом мире. Она была самой дальнобойной и скорострельной, благодаря маховиковому приводу и специальному устройству, автоматически позволяющему балансиру плавно возвращаться в исходное положение сразу после точного выстрела. Случай с пиратами доказал, что Эдвин не напрасно тратил время и усилия на оснащение своего тримарана столь грозным оружием. Единственным, что огорчало трёх друзей, был первый выстрел, лишивший их лодки. Хотя, если разобраться, они потеряли её уже тогда, когда в этих водах объявился пиратский галиот, и им ещё повезло попасть на борт «Хаяра».

– …По крайней мере, вы остались живы и свободны, – утешал их эшмериец.

– Живы – да, но насчёт, – свободны?.. – задумчиво произнёс Ксист и замолчал.

– А что же ещё ограничивает вашу свободу? – не вытерпел молчания Эдвин.

– Долго объяснять, но если тебе так хочется знать, то, ладно уж, расскажу, – смилостивился Молчун. – Ты имеешь представление, – что такое рыбацкая артель?

– Весьма смутное, – пожал плечами эшмериец.

– Наш рыбацкий посёлок «Белужий камень» как раз и является такой вот артелью. У каждого своя работа, но все вместе мы делаем одно дело – добываем белугу. В артели есть своя трёхмачтовая асламка, которая при ловле становится в море на якорь и принимает ото всех кусовичей 14 14 Кусович – хозяин кусовой (ловецкой) лодки. рыбу, тут же засаливая её. Вместе с ней работают ещё около тридцати ловецких лодок, вроде нашей, и живодная, развозящая живую воблу для наживки. Ещё четыре года назад мы артелью не были. Приходилось продавать рыбу перекупщику, получая за неё гораздо меньше её стоимости, потому что не было в посёлке своей асламки. В то время мой отец и отец Тарсила с Бенсилом плавали на одной лодке – той самой, что ты потопил. Я тоже выходил с ними. Мне тогда уже был двадцать один год, а этих двух бедокуров не брали. Бенсилу тогда было шестнадцать, а Тарсилу – пятнадцать лет, и серьёзных дел им ещё не доверяли, но скорей из-за характеров, чем из-за возраста…