Ольга Белова - 8848. Сборник рассказов

– Что?

– Не совсем… честно… – опустив глаза, проговорил он.

– Не глупите! – не скрывая своего раздражения, выпалила Юлия. – Времени мало! Кто как может, так и устраивается…

– Извините… – Геннадий нахмурился.

– Что еще?! – нетерпеливо проговорила Юлия.

– Извините, но… у меня ничего нет…

– Как нет?! – возмутилась Юля.

– Вот так, живу в квартире, но она не моя, дачи нет, машины тоже. – Геннадий виновато опустил голову. Врать он не любил, но тут пришлось, нужно же было хоть как-то притормозить Юлию.

– Как же так… – растерянно проговорила женщина, но растерянность эта была внешней, так сказать, фиктивной, на самом деле Юлия Альбертовна ушла в себя и снова усиленно соображала – в голове хуторянки что-то варилось.

– А вы знаете, я передумала, – неожиданно выпалила она. – Я остаюсь!

– Что вы, что вы! – чуть не замахал руками Геннадий. – Летите, раз уж вас выбрали!

– Нет, не полечу, – отрезала Юля тоном, не допускающим возражений. «Неизвестно, что еще там у них с мужчинами, может, наврали с три короба, – пронеслось молнией в голове Юли. – А тут уже гарантированный Геннадий, пусть даже и Шнурков!»

– Ну, как знаете… – покраснел Геннадий.

– Остаемся! – уверенно продолжила Юлия. – В конце концов, мы родились здесь, здесь наш дом, мы должны здесь показать себя, а потом уже лететь к альдебаранам, иначе что они о нас подумают?!

Геннадий был согласен. Народ все так же рвался, надеялся свалить в далекое созвездие, начать там дело, ни единой попытки запустить которое так и не было предпринято здесь, но Юле и Геннадию было уже не до того…

Любовь всем возрастам покорна. Рождение теории.

Юлия перебралась к Геннадию в тот же вечер, объяснив свое поведение очень просто: столько драгоценных мгновений потеряно и теперь ни секунды терять нельзя!!!

Геннадий не возражал, да и мог ли? К тому же, чего греха таить, Юлия ему все больше нравилась. Был в ней какой-то задор, ребячливость, то, чего ему в жизни никогда не хватало. Забегая вперед, скажу, что и позже он в ней не разочаровался. У Юлии оказалось множество увлечений, и то, чего он боялся более всего – а именно того, что Юлия всю себя посвятит ему (и будет ему, соответственно, надоедать), – не произошло. Юля неплохо разбиралась в живописи, музицировала, собирала этикетки от джина и в общем была личностью разносторонней и обещала скрасить остаток его дней. К тому же Юля взяла на себя всю бытовую прозаическую часть вопроса (имеется в виду быт в самом простейшем его воплощении: стирка, глажка, уборка), тем самым высвободив ему бескрайний океан времени для его теорий. Не об этом ли можно было мечтать! А творить хотелось! И жить, как ни странно, тоже хотелось!

Юлия оказалась ларчиком с сюрпризами, обнаружилось это чуть ли не в первую неделю совместного проживания.

***

– Лямсик… – Юля подошла к Геннадию как-то во время обеда и чмокнула в маковку. Геннадий потихоньку привыкал к своему новому, безусловно, ласковому имени. – Мы все про них узнаем, про этих аферистов, – загадочно проговорила женщина.

Геннадий отодвинул от себя тарелку, снял заботливо повязанную ему на шею салфетку, он еще не совсем понимал, к чему клонит Юля.

– Ты только не сердись, – воспользовавшись замешательством Геннадия, начала Юлия. Плохо было уже то, что сама Юлия понимала, что в том, что она собирается сказать, есть что-то, за что следует на нее рассердиться.

Геннадий взял салфетку и промокнул ею уже начинающую мокнуть макушку.

Юлия не стала тянуть кота за рога.

– Помнишь, ты мне в очереди говорил про айфоны? Я еще тогда подумала, а почему бы и нам за ними не проследить? – Юля невинно захлопала глазами, как будто бы речь шла о том, что она собиралась вытащить из холодильника размораживать курицу.

Геннадий замер. Внутри что-то оборвалось. Быть замешанным в шпионаже, да еще межпланетном – это вам не в бирюльки играть. Отношения между ними и альдебарановцами еще очень невнятные, послами они обменялись, и дипломатии еще очень-очень много предстоит сделать. Геннадий, как настоящий мужчина, первым делом, конечно, испугался за Юлю (которая, как он предполагал, даже не поняла, куда она влезла и какими это чревато последствиями), что же до себя, он не сильно тревожился, хотя, конечно, ему, как ученому, не хотелось бы быть вовлеченным в межпланетный скандал. Ученый должен быть вне политики! Геннадий внимательно глянул на Юлию. Даже несмотря на все свои страхи, он не мог отрицать некоторую пытливость ума в своей хуторянке. Юлия Альбертовна опять его удивила.

Мужчина постарался скрыть свои эмоции и обратился весь в слух.

– Все это пустое, – вдруг махнула рукой Юлия, всем своим видом показывая, что и говорить-то не о чем.

– Нет уж, нет уж! – мягко проговорил мужчина, усаживая Юлю к себе на колени. – Ну, давай, милая, – подбодрил он её. Получилось очень хорошо. Юлия растаяла – мужчина, когда хочет, конечно, может найти в женщине сокровенные рычажочки. Рассказ потек, как весенний ручей.

– Помнишь, тот день? – Юлия, конечно, имела в виду знаменательный день их знакомства. – Когда они пригласили меня к себе, я попросилась на их корабль, в гости, – пояснила Юля. Это было очень похоже на нее. – Я уже тогда чувствовала, – вздохнула она, – что никуда не улечу. – Геннадий посмотрел на нее, взгляды встретились, мгновение этого требовало. – Так вот, если я уже предполагала, что никуда не полечу, то я подумала, а не плохо бы узнать – что у них там творится? За тех ли они себя выдают? – Юлия говорила очень ровно, как будто о чем-то обыденном, вообще, она могла быть разной и переходы в ней были часты, не это ли является самым верным признаком настоящей женщины?! – У меня был с собой диктофон…

– Айфон, – мягко исправил Геннадий.

– Нет, нет, диктофон, – тоже мягко проговорила Юлия. – Совершенно случайно.

– Конечно, – кивнул головой Геннадий. – Ну, и?

– Ну, и теперь пишутся все их разговоры, уже записано несколько папочек, программулькой, которую я получила в подарок при покупке, там еще, кажется, есть функции приемника или что-то в этом роде. И даже фонарь… – объяснила, как могла, Юля. – Хочешь послушать?

Пока Геннадий подбирал слова, Юля выпорхнула в комнату, принесла маленькое устройство с прицепленными наушниками и тут же нацепила их любимому на голову, не забыв один наушник вывернуть для себя.

До Геннадия долетели первые звуки. Было, что называется, и сладко, и жутко, и до чертиков любопытно, Юля уселась рядом, и Шнурковы принялись слушать. (Для удобства я буду называть Геннадия и Юлию Шнурковыми, что есть штамп в сравнении с любовью?!) Первый, не совсем утешительный вывод был сделан вскоре после прослушивания нескольких файлов: идейки и цельки у нашего народа были из разряда «без слез не взглянешь», сплошь гаденькие: народ, однако, не смущался и, даже если и осознавал неказистость своих проектов, всё равно пускался во все тяжкие, только бы уболтать альдебарановцев взять их с собой на свою планету, – Юля со своей квартирой и дачей была просто скромняжка. Попадались такие затейники! Что только не предлагали в качестве взяток! Но самое неприятное было то, что сплошь и рядом были случаи не только «честных» взяток, когда предлагаешь своё, кровное, нажитое, – на каждом шагу было вопиющее разбазаривание чужого, в первую очередь, конечно, государственного имущества. Чего стоил один Пролазкин, особенно неприятно поразивший Геннадия. Этот Пролазкин убедил товарищей с дружественной планеты, что владеет всеми запасами золота на нашей многострадальной Земле, и обнаглел до того, что пообещал одарить всех альдебарановских женщин. Так сказать, всем сестрам по серьгам! Размах чувствовался. Но какой недобрый размах! Вор на воре! Взяточник на взяточнике! В головах разброд и шатание, за душонкой ничего (никакого осознания себя во времени и пространстве). Геннадию стало даже тошно от такой человеческой нечистоплотности, от того, как мелко человек думает! Как низко летает!!! Попадались, конечно, и те, которые собирались наладить бизнес, хотели обменяться опытом, надеялись способствовать прогрессу, но какие это были крохи в безбрежном океане пакости…