Лёля Эмм - Риэлт: лёгкий путь к деньгам

Она не глядя ни на кого подошла к автолавке. Красное опухшее лицо. Алкоголичка, не вступающая в контакты ни с кем. Пьяный пропадающий лебедь. Дама сняла с руки перстень с камнем – магазинщица оценила его в три бутылки водки.

Творцы агрогородков из подручного материала удивленно слушали сплетни селян от том, как её: «риэлтеры привезли».

Всю мою жизнь я страдала неистребимым желанием помогать людям. Причем чаще всего просто так – из спортивного интереса (В риэлте за это что то платят!).

Я неоднократно разводилась и делилась с мужьями, продавая не продаваемое. А ещё – я читала американские книги о целесообразных вложениях денег и спекуляции на недвижимости.

Но, поворотным моментом, в смене профессии было приобретение в приданное квартиры.

В Беларуси принято давать девочкам приданное.

Чтобы лучше брали замуж.

Это считается высшим пилотажем родительской любви и заботы.

Я очень хотела быть заботливой мамой и после раздела дома с очередным мужем купила однушку в дополнение к дочери.

«На первое время хватит, а там зять заработает на большую», – вместе со всеми мамами города думала я.

Начался первый кризис.

Через два года после приобретения я опомнилась и успела продать однушку ровно вдвое дешевле чем купила. Но могло быть и хуже.

Результат инвестиций был таков: если бы я завтракала рябчиками и ананасами, принимала ванны из коньяка, два раза в году отдыхала в Дубаи – прое..лось бы меньше денег, чем при инвестировании по-западному в белорусскую недвижимость.

Короче, так я и пришла в риэлт.

Нет – не совсем!

Когда решение поменять почётную государственную службу (с двумястами долларами зарплаты за факт присутствия на работе и надеждой на удвоенную пенсию потом), уже было принято, я выбрала максимально крупное агентство и стала наносить налёты-собеседования.

Я очень-очень напоминала будущему руководителю номер Елены Воробей с её «Возьмите меня!».

Борис Маркович сдался с шестого раза.

Белорусский риэлт – семейный еврейский бизнес, что-то вроде банков и ювелирных мастерских. Русских туда берут по рекомендации и за личные достижения.

Рекомендовать меня было некому, я взяла агентство штурмом.

Я люблю считать себя русской.

И к этому есть все предпосылки: мать моя родилась в селе Пушкари Рязанской губернии, отец – татарин. Их пути пересеклись в белорусском райцентре.

До двадцати пяти лет я прислушивалась к внутренним ощущениям: кто же я по национальности? Потом почувствовала – русская. Так и живу.

У меня сегодня личный праздник: я дежурю.

Всё, что само пришло в офис и позвонило – моё.

Каждый кабинет агентства сотворён нашим руководителем (и живой легендой отечественного риэлта) Борисом Марковичем по американскому образцу: в центре почти круглый стол за которым сидят агенты.

Стиль меблирования: минимализм – стол, стулья и агенты, остро желающие заработать на ископаемые сушки, кофе и ещё какие-нибудь жизненные мелочи.

Маркович несколько лет прожил в Америке и уверяет новичков, что это объединяет. Первые месяцы – всем так и кажется, потом наивные прозревают и видят в этом природную еврейскую экономность директора.

Стиль общения между собой у риэлтеров своеобразный.

Вне зависимости от возраста, вероисповедания и прочего мы все обращаемся друг к другу на «ты». Первый месяц мне казалось странным слышать от двадцатидвухлетнего Антона или двадцатипятилетнего Паши – «Оль, твоя очередь покупать кофе!» или «Твоя трешка на Головацкого вечером не хочет показаться?», а потом – так и надо.

И я стала обращаться к Саше (очень после пятидесяти, адвокат-беженец из Луганска) не Александр Николаевич, а просто – Саша.

Если честно, первое время сложно запомнить всех по имени – нас много, а если посчитать приходящих себя попробовать новичков – очень много. (Их запоминать смысла нет, посидев две-три недели – 9/10 стажеров уходит, не дождавшись фантастических комиссионных или хотя бы первого договора.)

У постоянных сотрудников есть бейдж – там и написано, как зовут собеседника.

Ну, это по началу.

Потом коллеги становятся кем-то вроде членов семьи.

Мы из постоянного состава (за вычетом приходящих стажеров) в кабинете за почти круглым столом сидим вдвоем.

Я и Наташа.

Она Наташа -1 (потому что есть Наташа-2 в соседнем кабинете).

Сейчас Наташа – 1 влетает в кабинет с жасминовым букето-веником.

– Привет! Смотри какая красота! пока ломала – дворничиха милицию вызвала, еле-еле ноги унесла. Ты меня слышишь? – она с утра пьёт что-то особенно ободряющее, поэтому невероятно эмоциональна и энергична.

– Привет, Наташ, я сегодня дежурю, – миролюбиво отвечаю я.

Я дежурю.

Терпеливо записываю в книгу перемещений тех, кто проспал или мучается с похмелья (по официальной версии они на показе объектов прямо в десять утра. Но когда звонят – говорят честно:

– Оль, это Влад. Запиши меня куда-нибудь).

Кофе и сушки по акции.

Их уценяет соседняя с нашим офисом булочная накануне превращения в камень. С них начинается каждый рабочий день уважающего себя белорусского специалиста по недвижимости.

Зарабатываем мы не очень.

Напившись кофейной бурды, я начинаю консультировать проблемных приходящих собственников недвижимости в надежде когда-нибудь чего-нибудь на них заработать.

Входит очень эффектная женщина около пятидесяти лет. Она в хорошем, точно по фигуре, голубом костюме, туфли и сумочка в тон. Кабинет заполняет тонкий аромат настоящих французских духов, шлейф от них будет висеть ещё несколько часов, я знаю точно, хоть у меня таких никогда и не было.

Уверенно усаживается за почти круглый стол и рассказывает: ей нужно продать двушку-хруща в спальном районе нашего мясокомбината. (Недавно у меня был объект там же и розу ветров я знаю: иногородние покупатели пугались запаха и поэтому квартира показывалась только в определённые часы при определенном ветре. Местные – принюхались, потому водились мной в любое время. Сейчас это уже не важно – мясокомбинат стоит, Россия поливает мясо зелёнкой – можно браться за продажу).

Её зовут Наталья Герасимовна, она вдова, и после смерти мужа (от этиленового алкоголя) решила жить здесь и сейчас по программе «Деньги в долг» (доступно всем с восемнадцати лет по предъявлению паспорта).

Работает младшей медсестрой (санитарка) в областной психиатрической больнице. (У меня рядом есть объект – бывшее ведомственное жильё – чудная трешка с окнами на приёмный покой «дурки». Здание больницы довоенное, обнесенное киношным кирпичным забором, с молодыми рябинками там-сям. Романтично! И почему квартиру не берут?).

Мы спокойно беседуем о состоянии квартирки.