Лёля Эмм - Риэлт: лёгкий путь к деньгам

© Лёля Эмм, 2017

ISBN 978-5-4485-5976-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пользоваться часами в моей квартире совершенно нет смысла: под окнами транспортное кольцо, и по шуму ясно, что уже есть шесть утра – подъём; а по тишине – одиннадцать вечера – отбой. Остальное время я или на работе, или настолько дома, что время не имеет смысла.

Я лежу, собираясь с мыслями, а мысли мышами разбегаются. С утра люди думают о чем-то важном, например, о смерти.

Я из рода белорусских горцев. Все мои предки, особенно по женской линии, стремились дожить до ста. Многим это удавалось. Отлично помню безвременную кончину бабушкиной старшей сестры на девяносто седьмом году. Покойная бабушка Маша белила потолок в хате к Пасхе и неосторожно сорвалась с пирамиды «стол и два стула» убившись насмерть.

К удивлению внуков, правнуков и праправнуков, старушка не ждала костлявую вообще. Смертельный узел с нарядами в лучшую жизнь отсутствовал, а запас сахара, муки и круп обещал безбедную жизнь покойной в случае прямого попадания артиллерийского снаряда в местный магазин, как минимум, в течение десяти лет.

Интересно – как я умру?

За транспортным кольцом Свято-Троицкий храм. Штор у меня нет и всем входящим видятся шикарные трёхмерные фотообои вместо окна. Квартира так и продается: с панорамным видом из окна. Это её главное, неоспоримое и единственное достоинство.

– Вставай, ленивая сволочь! – говорю я себе.

И – встаю.

Мурчит турка с кофе.

Над головой, на пятом этаже, проснулись милейшие люди-соседи. И – жарят лук. Этот запах приходит ко мне из вентиляционной шахты всегда, в будни и праздники.

По началу меня мучал вопрос: куда они его девают? А воображение заходило в тупик и никак не рисовало портрет лукоеда – соседа. Потом мы познакомились и стали общаться по-соседски: ни о чём.

Простые имена-отчества не удержались в голове дольше минуты. Мысленно я назвала их Бабуля и Дедуля.

Приятнейшие люди!

После размена большой трешки в нашем районе (на эту однушку и прижизненную «помощь» детям, чтоб не ждали смерти), они оказались надо мной. Ключом в выборе для Бабули оказалась близость церкви; и воплощение мечты всей жизни об общении с Богом в любое удобное время. Для Дедули, после длительного проживания под дружной цыганской семьёй, сыграл пятый этаж: никто не затопит.

Все мечты рано или поздно исполняются.

На дачный домик кусочка от трешки у них уже не осталось.

Поэтому часть жизни они проводят на лавках у подъезда, медитируя на проходящих людей, котов, голубей.

Дедуля или совершенно глух, или очень удачно притворяется перед Бабулей. У Бабули очень кипучий нрав и дикция профессионального оратора (этими бриллиантами она заперта в однушке). Она педагог на пенсии. Ей непременно надо делать мир лучше, сеять разумное и вечное, проповедовать.

А из доступной аудитории уже только Дедуля.

Я подозреваю, что от невозможности не общаться с женой он придумал глухоту.

Дедуля, счастливейший мира сего – водитель чего-то в отставке, которому всю жизнь надо было за руль, до тех пор, пока не пришла пенсия-освободительница.

В нашем «Евроопте» большой ассортимент хорошего, но не дорогого вина из экологически чистых яблок. Его два вида: хорошее и очень хорошее; а вариаций – масса (отличаются друг от друга картинками на этикетках, тарой, цветом и поэтичностью названий).

Производители блещут фантазией в названиях вина: «Добрый кум», «Вечер над рекой» и т. д.

На происходящее вокруг себя Дедуля смотрит через призму «чемергеса» (не доступное пониманию диалектическое белорусское название это вида напитка), наслаждаясь возможностью выбора каждый день чего-то нового.

Это не пьянство и не алкоголизм. Ни-ни. Он мне сам говорил: пьяница – это тот, кто валяется, или не закусывает, или пьёт водяру.

Водки он не пьёт совершенно: вкусу никакого.

Мои неизбежные кофе и каша.

Кастрюльки с горячей водой в ванне.

Наш неизвестный, но великий соотечественник, ввел традицию: две недели весной и осенью нет горячей воды. Это для осознания как хорошо все мы живём остальные сорок восемь недель.

Я рисую на том что есть приятное для окружающих лицо и, выходя из дома, выношу мусор – каждый день одну старую вещь – и так сорок дней. Действенная примета! Я её нашла в ярком дамском журнале.

По ней скоро в мою жизнь непременно хлынет что-то новое, хорошее; только смущает одно: плохое и старое выносится, и скоро кончится, а новое пока стесняется приходить.

Может, не может меня найти?

Люблю ездить в транспорте, особенно сидя.

Вокруг столько разных людей!

Приятнейший мужской голос по радио объявляет остановки и предлагает автобусные экскурсии на выгоднейших условиях: если найти живого ветерана куликовской битвы или мамаева побоища (который хочет съездить в Москву или Питер), то его, по предъявлении удостоверения, повезут бесплатно, а меня, в качестве сопровождающего, – за полцены.

Люблю Москву, а особенно – Питер! Только, кроме вокзалов нигде там не была. И то лет 25 назад. Но всё ещё люблю.

Кондукторши в автобусах моего маршрута двух видов: пожилые и молодые. Это два самостоятельных биологических вида.

Пожилые (самоотверженные матери-пенсионерки) здесь ради цели: помочь детям.

Детей у них, как правило, несколько, и все жаждут помощи: доплаты на увеличение жилплощади, приобретение машины/ квартиры/ дачи, в самом бедном фантазией случае: помочь выучить внуков.

Пожилые, обойдя владения, садятся в уголок и мысленно делят помощь – каждому в клювик, как большая птица среди птенчиков в гнезде.

Второй вид: молодые кондукторши.

В автобусе находится только их тело. Мысли тела в другом месте: доказывают, как повезло с ней «этому козлу», решают проблемы многочисленных детей, переживают «как свою» личную жизненную драму подруги/соседки.

Эти приходят в кондукторши чтобы убедить себя: жизнь дерьмо, основываясь на постулате: пассажиры – козлы.

Среди молодых кондукторш много явно пьющих.

Сегодняшняя девушка из них (судя по виду и шлейфу запаха – из моего района). Вчера у неё был огромный личный праздник, с переходом даже в сегодня, а в кране нет не только горячей, но и вообще никакой воды.

– Обилечиваемся, граждане!

Напротив, у окна, сидит девочка-подросток с лицом ещё не падшего ангела. Она транспортирует на дачу (несложно угадать – автобус идёт на вокзал, сегодня пятница) в рюкзаке любимейшего друга: кота. Из рюкзака периодически высовывается круглая рыжая башка с сумасшедшими от страха зелёными глазами и утробно мяукает.

Котище, наверняка, огромный.

Этому ангелу страшно жалко любимца, и она шепотом уговаривает его потерпеть. На мобильный несколько раз звонит какой-то взрослый распорядитель девочкиной жизни и нарезает поручения. Она гладит рюкзак и повторяет: я знаю, я помню, да-да, открыть теплицу.