Семён Ешурин - Крепостная герцогиня (главы 1—27). Квазиисторическая юмористическая эпопея

– А аки же тогда бежала тунеядка сия? – Макдауэлл вопросил.

Поведала мать беглянкина про верёвку простынную, уже читателю известную.

Услышав же про верёвку сию, воскликнул Макдауэлл:

– Теперь всё ясно! Сил викинга летающего лишь на то хватило, дабы плавно опустить распутницу рыжую на землю и передать Джорджу Гриффиту, коий сего Карлсона и нанял, когда основоположник авиации шведской залетел в Эдинбург на экскурсию.

– А при чём здесь верёвка простынная? – удивилась мать беглянки.

Задумался Макдауэлл и дал ответ достойный:

– Для страховки. Во время спуска держалась ваша нахалка не токмо за эвакуатора своего, но и за верёвку указанную…. А теперь вперёд в логово виконта аглицкого! Надеюсь, вторая битва при «Баннокберне» завершится (аки и первая!) победой отважных графов шотландских!

Опосля призыва сего оба графа в сопровождении прессы жёлтой (видимо, из неуважения к древней культуре китайской так названной) в «Баннокберн» направились. Хозяйка гостиницы эмигрантка итальянская Мирандолина заявила, что приходила вчера вечером к виконту аглицкому дама с вуалью и капюшоном (по причине чего красу ея неземную и цвет влас златокудрый идентифицировать возможным не представляется) и увела того в направлении неизвестном. И даже отпечатков пальцев не оставила, ибо в перчатках была.

Граф Макдауэлл заметил, что отпечатки сии без надобности, ибо дактилоскопия ещё не была создана. Последние шесть слов не были произнесены графом и жаль, что заключены в скобки тоже не были! Про «старенького дедушку Гамильтона» итальянка пронырливая ни словом не обмолвилась, ибо получила от обоих мужчин сумму в сумме немалую, а от дамы, про вуаль и капюшон не догадавшейся – обещание (впоследствии под давлением мужа будущего осуществлённое!) прислать тряпки модные.

И повелел Макдауэлл приятелю своему, словно был тот не лордом уважаемым, а простым холопом шотландским:

– Бери коня своего самого быстрокрылого и лети на нём за парочкой сей беглой! А назад дабы лишь вдвоём со дщерью своей вернулся!

– Лишь вдвоём? – лорд Гамильтон удивился. – Но как же конь быстрокрылый?! А! Понял! Коня должен отдать я кавалеристу опытному Джорджу Гриффиту в обмен на дщерь мою к тому времени ему уже надоевшую!

– Отдавай, коли хочешь – не мой же конь! Но лучше привлеки органы правоохранительные шотландские и обвини супостата аглицкого в похищении национального достояния в лице девицы шотландской национальности! … А потом вернётесь на сэкономленном коне!

– Ладно уж! – вздохнул Гамильтон. – Пойду седлать Пегаса своего.

– Неужто звать коня твоего Пегасом, али выразился ты фигурально, и выражение «седлать Пегаса» означает, что собрался ты вирши клепать, аки Джон Мильтон про рай потерянный заместо того, дабы в погоню во весь опор нестись?

– Действительно, фигурально я выразился, но не во смысле поэтическом, ибо заказывал ты коня быстрокрылого, а из всех крылатых коней лишь Пегас мне ведом!

И стал лорд Гамильтон опосля ухода макдауэллского, вздыхая горестно, седлать коня быстроногого (за неимением быстрокрылого), именуемого не Пегасом вовсе, а… не всё ли равно, аки! И завернула ему супруга верная в дорогу дальнюю бутерброды вкуснейшие (за неимением сэндвичей, пока ещё не изобретённых ввиду нерождения первого лорда адмиралтейства Джона Монтегю, он же четвёртый граф Сэндвич, изобрётший сие блюдо, от падения маслом вниз застрахованное!).

И поскакал сей наездник на своём коне, непарнокопытным именуемом, несмотря на наличие двух пар копыт, сперва борзо, дабы показать эдинбуржцам рвение своё, а засим перешёл на аллюр, али

на шаг, дабы дать беглецам возможность ко границе государственной приблизиться.

Повернув за очередной поворот, узрел лорд Гамильтон двор постоялый убогий, а рядом с ним карету, токмо что с места тронувшуюся. Вошёл он внутрь и вопросил у владельца притона сего:

– Не останавливались ли тут лейтенант аглицкий, приятный ликом и манерами, а с ним и девица рыжеволосая, лишь ликом приятная?

И возвёл притоновладелец очи горЕ, и ответствовал:

– Не посещали господа оные моё заведение.

– А что скажешь, коли дам дублон гишпанский златой? (Автор и рад бы предложить шотландскому вымогателю его национальную валюту, но в ГУГЛе всезнающем отсутствует информация о валюте шотландской века 17-го.)

– Скажу, что парочка сия, – трактирщик молвил, загребущую длань протягивая, – токмо что отель мой покинула.

– А коли не дам сей дублон?

– Тогда информацию сию важнейшую не сообщу!

– Одарю тебя, друг мой небескорыстный, советом, коий любых денег полезнее: ешь побольше рыбы, ибо в оной содержится фосфор, для ослабших мозгов твоих весьма небесполезный!

И покинув работника сферы обслуживания, с трудом превеликим полученную информацию переваривающего, сел лорд Гамильтон на коня своего для читателей безымянного и поскакал, не утомляя сие животное действиями стимулирующими, вослед карете, коюю настиг чрез полчаса ввиду стояния ея у обочины и к кучеру обратился с вежливостию:

– Попроси-ка, любезный, пассажиров своих наружу выйти, ибо тесновато в помещении сем закрытом беседу вести.

– Зато в лесу, куда сия парочка распутная направилась, вести беседу зело даже просторно!

– Почему «распутная»? Может, они по грибы пошли?

– И в результате собирания грибов дама сия минут пять назад визжала и ругалась прескверно, аки жена моя младая девять месяцев назад! … Скоро снова визжать и ругаться будет! … Аки извозчик!

Не стОит осуждать сурово кучера необразованного с расейским матом не знакомого за то, что принял лёгкий укор на языке гэльском за ругательство.

Направил лорд стопы свои в лес дремучий и узрел вскоре лейтенанта аглицкого, возлежащего на дщери его заплаканной аки на перине пуховой и словА нежности ей произносящего.

– Держись, Джейн моя несчастная! – возопил отец любящий. – Спешу я к тебе на помощь!

– Поздно, папенька! – девица бывшая ответствовала. – Минут пять назад была бы помощь твоя в виде нажима (но не в фигуральном, а в буквальном смысле!) весьма кстати, но мистер Гриффит, не получив оную, сам справился, с чем нас обоих можешь и поздравить!

– Верно гласит самый первый закон сэра Айзека Ньютона из Кембриджа, – проявил эрудицию лорд шотландский, – что

«яблоко от яблони недалече падает!»

– Но ведь первый закон Ньютона, пока ещё не опубликованный, гласит, – растлитель невинности возразил, – что «коли телу не мешать, будет оно двигаться сколь угодно долго».

– А во применении к жизни семейной, – истязаемая юмористка молвила, – «коли жена мужу мешать не будет, то последний далеко пойдёт!». Постараюсь следовать закону сему.