Иван Булах - Житейская круговерть

— А я думала, — засмущалась Люся, — он… на меня зарится.

— Нужна ты ему, Джульетта с винегретом, — а сама к телефону. — Мне бы капитана Лаптева, — а голос как у лисы. — Михаил Семеныч? Это из первого продмага… Да, я… Приходите… ага… ага, сигнализация пожарная сработала… Ха-ха!.. В подсобке… Чем заливать? Тушить?.. Найдется!

Заколебал нас всех этот Соловьев со своими политзанятиями. Каждый год одно и то же: капитализм, социализм, коммунизм. У них плохо, у нас хорошо, а чтоб у нас еще лучше было, надо учиться, учиться и еще раз учиться.

Этот Соловьев из военных, еще молодой, а уже на пенсии и работает у нас в спецотделе. Сидит целый день среди сейфов, секретные бумажки с места на место перекладывает, вечером урны вскрывает и сжигает черновики. Не дай бог, чтоб к шпионам попали! А все эти секреты-указивки о том, когда начинать сеять и где какую скотобазу строить.

Соловьеву, как надежному человеку и проверенному, и поручило партбюро руководить политучебой. Сам пень пнем, но бюрократ отменный. Всех учит, назидает.

Зима. Шесть часов, а уже темень. Все рвутся по домам: у кого садик, а кому на двух автобусах добираться. Кому уж тут до формулы «деньги-товар-деньги»? В итоге-то все одно — хрен прибавочной стоимости!

А тут еще этот Соловьев нудит:

— Кто возьмет к следующему занятию третий вопрос?

— А ты сам и возьми, — не выдерживает кто-то. — Тоже мне штатный экзаменатор.

Все обрадовано: «Правильно!»

На следующем занятии все идет по плану, Соловьев за трибуной уверенно объявляет тему: «Экстенсивные и интенсивные методы ведения народного хозяйства страны».

И тут вдруг — бац! Гаснет свет, оратор осекся на полуслове:

— Ну, раз погас свет, занятие можно и закончить.

А все знают, что он без бумажки про светлое будущее ни в зуб ногой. Вот так, собачья шкура, попался!

— А вы своими словами. Тема интересная, сегодня мы не торопимся, — ехидничают.

Начал:

— Ну, в общем… так сказать…

— Ну, хоть название вспомните!

— …Эксти… енти… в общем…

Тык-мык — и испекся. Подвело электричество. Прав был вождь, когда изрек: «Социализм — это советская власть плюс электрификация всей страны». Страшно подумать, что получилось бы, если, как в математике, поменять плюс на минус…

Навстречу идет помятый мужчина лет за тридцать и спрашивает:

— Который час?

— Половина шестого.

— Какой день?

— Среда.

— А месяц?

— Август.

Он задумывается, что-то соображает и снова:

— А год какой?

— Тебе что, поговорить охота?

— Нет, я на полном серьезе. Хоть город какой?

— Да ты что, инопланетянин? Да Барнаул же это.

— А не Бийск? Вы меня не разыгрываете?

Мужик ошарашено глядит по сторонам, силится что-то вспомнить:

— Отпросился у жены сходить за папиросами, встретил корешей, вместе в зоне сидели. Выходит, уже два месяца, как домой не попаду… Вокзал в какую сторону? Нет… Где тут поблизости можно пива купить?

Свеклопункт. Работают на нем человек тридцать. Принимают со всего района свеклу и отгружают на сахарный завод.

В конце года своим рабочим тут дают по несколько мешков сахара.

— Почему так много и притом дешево?

— Так они же для себя сеют по несколько гектаров свеклы и тоже сдают на завод.

И вот что интересно. Если в целом по району урожайность 140–160 центнеров с гектара, то у работников свеклопункта аж 500–600! Прямо в книгу рекордов Гиннеса!

И откуда у них такой урожай?!

«Экономика должна быть экономной!» Лозунг подхвачен, и по всей стране идут обсуждения. Мы тоже обсуждаем. Хороший, в партийном духе доклад, пара выступлений на тему масло масляное. Надо бы еще одно-два выступления, а желающих больше нет. Вопрос-то надуманный, а выступить надо так, чтобы и сказать хорошо, красиво, а главное — чтобы ни о чем.

Долго препирались, потом подняли все-таки Крошкина из заготуправления. Ему гвоздь покажи, и он будет два часа про него молоть.

— О какой экономии можно говорить, — напористо начал оратор, — если отправляем машину в Бийск за пятью флягами меда? Это какие же расходы? Один бензин чего стоит! А если бы подумать, то до Бийска и обратно нашелся бы попутный груз. Где же смекалка? До каких пор это будет? Разве капиталист это себе позволил бы? Разленились. Избаловала нас жизнь. У нас все Москва виновата, а нет чтоб самим подумать…

Председательствующий перебивает его и спрашивает:

— А кто должен был подумать и распорядиться?

Крошкин сник, покраснел и честно, по-партийному, тихо признался:

— Я.

Вызывают председателя в райисполком:

— Будем бороться с алкоголем. Торговать в райцентре только в одном магазине. Из остальных водку убрать. Есть на это закон.

— Хорошо, — говорит председатель, — в одном так в одном. Только это не поможет, хоть закон и надо уважать.

— Это еще почему?

— У Ломоносова по этой части есть мировое открытие: закон сохранения массы.

К чему сказал, никто не понял.

Через неделю дошло. В результате борьбы с алкоголизмом через единственный магазин дневной оборот спиртного увеличился в два раза. В магазине прорубили три окошка: в одном торговля со сдачей, во втором поштучно без сдачи, а в третьем — торговля целыми ящиками.

Ломоносов оказался прав.

Если завод в одном месте выпустил водку, то в другом ее обязательно выпьют. А если заводу запретят ее выпускать, то в одном месте скупят сахар, дрожжи и сделают самогонку, а в другом ее обязательно выпьют.

Председатель райпо хвастает перед краевым начальством:

— На паях с дорожным участком построили столовую. Отделали не хуже, чем в городе.

Приходят в новую столовую. Действительно, есть что посмотреть: светло, уютно, мебель, отделка. Вдруг начальство столбенеет и осторожно спрашивает:

— Эт-т-т-о что такое?

Над окном раздачи висит картина — голая баба. Здоровенная, падлюка, развалилась на постели и нахально разглядывает комиссию. Точно как работницы госбанков и налоговой инспекции. А художник, видать, мастак, нарисовал как живую, все жилочки видать.

Начальник дорожников поясняет:

— Это по традиции. Во всех столовых картины. Там, правда, арбузы, фрукты разные, а у нас вот так.

— Так это у вас натюрморт?

— Что-то около этого. Не подумайте плохого, брали у вас в Барнауле. Всех медведей и богатырей расхватали, а эта женщина нашему месткому досталась.

— Но это же, как бы помягче сказать, не по тематике. Это равносильно тому… ну если бы над кассой морского пароходства повесили картину «Девятый вал», а в больнице над регистратурой — «Проводы покойника»!