Array Антология - Русская эпиграмма второй половины XVII - начала XX в.

Идеже место несть обличению,
тамо свобода грехов творению.

Знающе правду, а о ней молчати —
есть злато в землю тщетно закопати.

Царие и князи, суще пребогата,
обыкоша скудость едину страдати:
Много рабов имуть, сокровище в злато
соблюдают иным зело пребогато,
Но нищи суть в други правду глаголивы,—
вси бо по их воле глагол деют лстивы.

Ястреб сытый из руки аще испустится,
сед на древе, к пустившу не скоро вратится,
Подобие и человек, егда сыт бывает,
бога отбег, не скоро к нему ся вращает.

Любяй зрим быти и прочыя зрети,
монах несть могущ хвалу богу пети.

Огонь есть со сеном — инок со женами,
не угасимый многими водами.

В кремень железо тогда ударяет,
егда пол женский инока касает.

Похоть псу есть подобна: гонима — гонзает,
аще же питается — в тебе пребывает.

Слепец аще слепцу руковожд бывает, —
и вождь, и водимый во яму падает.

Невежда ученого елма поучает, —
слепец очитого мужа провождает.

Четыре неудобна дела обреташе,
пятое неподобно, Платон глаголаше.
«Неудобно, — рекл, — дело гордому служити
и от сребролюбива мужа что просити.
Еще со лживым мужем куплю совершати
и со искусства праздным беседы творяти.
А неблагодарному доброе творити,
исповедую, — веема неподобно быти».

Яко ехидну плод чрева снедает,
тако завистна зависть умерщвляет.

Здравому постеля есть упокоение,
та же немощному есть мужу мучение.
Точне совесть есть мужу покой преблагому,
та же — ложе терново человеку злому.

Диоген-философ егда умираше,
от друг обстоящих вопрошаем бяше,
Где изволит телу погребенну быти.
«Изволте мя, — рече, — в поли положити,
На верее земленнем». Они отвещают:
«Тамо тело твое звери растерзают».
Он рече: «Палицу при мне положите».
Они: «Что ти есть в ней, друже нарочите?
Не почюеши бо, сый души лишенный».
Он же: «Векую убо бываю смущенный:
Аще не почую, звери не досадят,
егда растерзавше тело мое снядят.
Где-либо хощете, тамо погребите,
мне во ин век с миром отити дадите».

BIS REGNO POLONIAE OCCUPATO EXCUSSUM.
ALLUDITUR AD STANISLAVI NOMEN, QUOD QUASI STATOREM
GLORIAE SONAT ET AD VETUSTAM ROMANORUM HISTORIAM,
UBI A SISTENDO IN FUGA EXERCITI JUPITER
A ROMULO STATOR APPELATUS
Stanislave, suum finxit quem gloria numen,
Namque ejus nutu diceris esse stator,
Ipsa haec exposuit claris dea candida factis
Sistere se properam, qua ratione potes
Non illa, ut quondam steterant fugiendo Quirites
Rege salutiferum sollicitante Jovem;
Non fugiens, sed bis votisque petita dolisque
Inque tuas aedes visa venire stetit.

ДВАЖДЫ ОТ КОРОНЫ ПОЛСКОЙ ОТВЕРЖЕННОМ,
ПО ТОЛКУ ИМЕНИ ЕГО И ПО ПРИЛИЧИЮ ДРЕВНЕЙ
РИМСКОЙ ИСТОРИИ,
КОГДА РИМЛЯНЕ НА ВОЙНЕ С САБИНАМИ, УСТРАШАСЬ,
БЕЖАЛИ С ИОЛЯ, А ПЕРВЫЙ ИХ КОРОЛЬ РОМУЛУС
МОЛИЛСЯ ЙОВИШУ,
ДАБЫ ИХ В ПОБЕГЕ ТОМ ОСТАНОВИЛ;
ЧТО КОГДА СДЕЛАЛОСЬ, ЙОВИШ ОТ РОМУЛА НАЗВАН СТАТОР,
ТО ЕСТЬ УДЕРЖАТЕЛЬ, ИЛИ ОСТАНОВНИК
Что слава Станислава богом своим славит,
Станислав бо в имени будто славу ставит.
Сама она не в одном показала диле,
В какой ты, Станиславе, славу ставишь силе.
Не так, как в бегстве римский полк остановился,
Когда о том Йовишу король их молился.
Она не прочь избегнуть; но будто с тобою
Жить хотела, влекома разною маною,
И дважды не от дому, но в дом твой бежала
И, внутрь внити торопясь, не дошла и стала.

Ante diem, Luca, proprias invadis in arcas,
Exhauris vacuas, exonerasque leves,
Spargis opes, sed quae nondum tua scrinia rumpunt
Das multum, dum te constat habere parum.
Crede mihi, inverso, Luca, res ordine tractas,
Sis primum condus, postea promus eris.

Рано, Лука, в сундуки свои кладешь руку!
Из пустого черпаешь, легчишь легка в звуку,
Сеешь сребром, сундуки ж еще не вмещают.
Много даешь, а мало имеешь — вси знают.
Поверь мне, Лука, что ты делаешь противно:
Прежде сам разбогатей, потом дать не дивно.

Говорит, что бога нет, Селий богомерзкий,
И небо пустым местом зовет злодей дерзкий,
А тем утверждается в догмате нечистом,
Что хорошо разжился, как стал афеистом.

Если в мучительские осужден кто руки,
Ждет бедная голова печали и муки.
Не вели томить его делом кузниц трудных,
Ни посылать в тяжкие работы мест рудных,
Пусть лексики делает: то одно довлеет,
Всех мук роды сей один труд в себе имеет.

Кольнул тя? Молчи, ибо тя не именую.
Воплишь? Не я — ты выдал свою злобу злую.

Не гневитеся, чтецы, стихами моими.
С музой своей говорю; нет дела с иными.
Коли кому и смеюсь, — ей, не с доброй воли,
Для украсы: ведь и в щах нет смаку без соли.