Борис Егоров - Сюрприз в рыжем портфеле (сборник)

— Прирождённый, — подтверждает Ромашкин. — Станиславский и Немирович вместе взятые.

— Товарищи, к порядку! — призывает Чарушин. — Вернёмся к премиям. Итак, двадцать часов, тридцать сервизов, сорок подстаканников, остальное — грамоты. Уборщицам и курьерам — деньги. По десятке.

— А как же быть с товарищем Груздевым? — задаёт вопрос Гречишникова. — Его администрация не может отметить: он сам администрация. И местком не может: он выше месткома. Складчину устроить? Неудобно.

Чарушин озабоченно теребит марлевую наклейку на щеке.

— Товарищу Груздеву — орден… э-э-э… Раз юбилей положен, то и орден положен.

— А если не дадут? Я думаю, что мы со своей стороны что-то должны предусмотреть. Подчеркнуть уважение к человеку, который ведёт наш УКСУС…

— Стойте, Ксения Петровна! — неожиданно восклицает Ферзухин. — Есть мысль.

Юбилейная комиссия оцепенела от неожиданности: мыслей от Ферзухина она не ждала.

— Есть мысль! Сегодня пришло очень необычное письмо. Вот, читайте.

Письмо, извлечённое из конверта, выглядело так:

«Управление радиотехнической и металлообрабатывающей промышленности

Фабрика «Сантехмедтруд»

исх. № 1272

СКБК

Фабрика «Сантехмедтруд» разработала модель рабочего кабинетного кресла «ДБ-1».

Кресло изготовлено из дерева, металла и полимеров.

В правом подлокотнике расположена кнопочная клавиатура, которая даёт возможность устанавливать связь с любым сотрудником, не отрывая его от рабочего места. В левый подлокотник вмонтирована телефонная трубка.

Кроме того, в подлокотниках находятся также пепельница, электрическая зажигалка и портативный откидной столик для рабочего завтрака.

В спинке кресла расположены: а) озонатор-кондиционер (устройство, улучшающее состав воздуха и очищающее его от дыма); б) звукозаписывающий механизм, которым обычно пользуются, когда разговор ведётся но двум телефонам (в этом случае руководитель учреждения говорит с одним абонентом, а другого — записывает на плёнку).

Около правой ножки кресла находится специальная педаль для изменения положения спинки кресла и фиксации наклона в зависимости от необходимости.

В гребень спинки кресла вмонтирован малогабаритный репродуктор, позволяющий в откинутом положении прослушивать сообщения по радио. По желанию слушателя репродуктор переключается на телефон.

Кабинетное кресло «ДБ-1» апробировано и рекомендовано к производству.

Заявки следует направлять по адресу: г. Магнитный, ул. Радонежского, 27.

Оплата но безналичному расчёту, текущий счёт № 0012213 в Радонежском отделении облбанка.

Заказ выполняется в месячный срок. Стоимость кресла «ДБ-1» 225 руб. 37 коп.

Дирекция фабрики «Сантехмедтруд».

Когда чтение письма закончилось, Свинцовский воскликнул:

— Очень солидно!

— Вы за кресло? — спросил Ромашкин.

— А разве это плохо? И может ли быть плохо? Проспект напечатан. Раз напечатан, значит, одобрен. Без одобрения ничего не печатается. А вы против?

— Нет-нет. Я — за! — уточнил свою позицию Ромашкин.

— Ну, наконец к чему-то пришли — резюмировал Чарушин. — Конкретно — к креслу. Это своевременно. О чём сейчас повсеместно стоит вопрос? Об улучшении руководства. А для чего создано кресло? Для этой самой цеди. И кнопки все рядом, и магнитофон, и чайку можно выпить, и радио тут тебе. Вот техника! Как обрадуется наш Пётр Филиппович! Это не кресло, а, я бы сказал, трон…

— Всё правильно, но насчёт трона — лишнее, — оборвала оратора Гречишникова. — Не звучит политически… У нас принято говорить: рабочее место.

Ромашкин сидел за пишущей машинкой и двумя пальцами отстукивал юбилейную груздевскую статью для городской газеты.

Сочинять — дело нелёгкое, особенно за кого-то. Если же за начальство, то трудности по вполне понятным причинам возрастают.

Прежде чем написать каждую новую фразу, Ромашкин подолгу смотрел в потолок и озадаченно чесал затылок.

Когда в отделе становилось шумно, он стучал карандашом по столу и умоляюще произносил:

— Тише, товарищи: Ромашкин творит!

На исходе пятой страницы была поставлена последняя точка и ниже — подпись: «П. Груздев, управляющий УКСУСом».

Соединив листочки скрепкой, Ромашкин отправился к Чарушину.

Заместитель управляющего посмотрел на Ромашкина затравленным взором и глухо спросил:

— Ко мне? Зачем?

Все три телефона трещали беспрерывно. Чарушин поочерёдно снимал трубки и без конца увязывал, утрясал и регулировал вопросы предстоящего празднества.

Улучив момент, когда усталые телефоны чуть приумолкли, Ромашкин положил на чарушинский стол свой труд, вернее — труд П. Груздева.

— Статья вот. Для «Лесогорской правды».

— Всё правильно?

— Абсолютно.

— Так-так. «УКСУСу исполнилось 25 лет. За это время учреждение провело огромную работу», — прочитал вслух Чарушин и отложил рукопись в сторону. — Давай, Ромашкин, неси Груздеву.

Груздева Ромашкин застал за его любимым занятием: вместе с Шалым и Малым он чертил схемы. Лицо управляющего светилось весёлым азартом игрока, который нашёл хитроумное решение и стопроцентно уверен в своей победе.

— Что? Статья? — спросил Груздев, не отрывая глаз от схемы. — Чарушину показывали?

— Да.

— Давай подпишу. Всё правильно?

— Абсолютно…

— Заклейте в конверт и отдайте в канцелярию.

Но занятие черчением Груздеву всё же пришлось оставить: через несколько минут в кабинет управляющего вбежала Гречишникова. Щёки её покрыты пятнами. Гречишникова размахивала пакетом.

— Пётр Филиппович, прошу разговора тет-а-тет… Между месткомом и администрацией…

Когда Шалый и Малый вышли из кабинета, Ксения Петровна бросила конверт на стол Груздева.

— Читайте статью, которую вы подписали. Скажите спасибо Свинцовскому: вовремя перехватил… Поинтересовался… Позор! Какой позор! Вот оно — ваше заигрывание с молодёжью!

— Спокойно, Ксения Петровна, спокойно. Я читаю, Та-ак. «УКСУСу исполнилось 25 лет. За и то время учреждение провело огромную работу, которая никому не нужна, кроме тех, которые в нём получают зарплату.

Что делает наше учреждение? Оно собирает заявки на различные материалы и оборудование от заводов и фабрик и посылает эти заявки выше. Выше заявки рассматривают, и решения, полученные свыше, УКСУС спускает ниже. Таким образом, управление координации снабжения является передаточной инстанцией, лишним межведомственным звеном, которое никому но помогает, а вернее — всем мешает.

Сегодня общественность города с большим энтузиазмом чествует коллектив нашего управления. А спрашивается: за что?…»