Юрий Прокопенко - Встреча с пришельцем (сборник)

— Не била, зато угрожала, — не сдавалась Леся.

А в газете было написано, что нельзя с детьми разговаривать с позиции силы. Надо их убеждать, воспитывать собственным примером. Даже необходимо разрешать км совершать ошибки. Потому что, как известно, на ошибках учатся. Теперь, когда мама только начинает меня за что-нибудь ругать, я ей говорю: «Эта ошибка будет мне наукой».

— Так мы дойдем до того, что мама вообще не будет иметь право даже замечания тебе делать! вскипел я.

— Пусть делает, — великодушно разрешила Леся, — но замечания эти должны быть доброжелательными. По радио передавали лекцию для родителей, в ней говорилось, что не стоит надоедать детям бесконечными замечаниями. Они их все равно не запоминают…

Я сдался.

— Давай лучше возьмемся за английский, — предложил я, вытирая вспотевший лоб.

В английской грамматике Леся была менее компетентна, чем в педагогике. Тут она плавала, не имела даже представления о самых элементарных вещах.

Под конец занятий Леся заметила:

— Вы, я вижу, сами не очень сильны в английском. Вот мой папа знал его в совершенстве. Так хорошо мог объяснить, что сразу все становилось понятно.

…Люся пришла немного позже, чем обычно. На ее лице, раскрасневшемся от ветра, уже не было того траурно-обреченного выражения, которое меня огорчало и одновременно утешало. Возможно, причиной смены настроения были три красные гвоздики, которые она, прежде чем раздеться, поставила в вазу.

— Это кто же вам? — не удержался я от вопроса, хотя понял, насколько он бестактен.

Очевидно, интонация моего голоса поразила Люсю. Она на какое-то мгновение задержала на мне свой вопросительный взгляд. Ее большие светлые глаза усмехнулись. Эта удивительная особенность ее глаз смеяться, в то время как лицо сохраняло серьезное выражение, меня всегда приводила в восторг.

— Коллега подарил. Не знаю, что это вдруг на него нашло! Кстати, мой Слава тоже всегда дарил мне красные гвоздики.

«Ну, не так уж и часто, — подумал я с сожалением. — Разве что на день рождения или Восьмое марта».

Она вздохнула и, взяв что-то из серванта, пошла на кухню. Уже оттуда крикнула:

— Сейчас будем ужинать!

«Коллега подарил», — передразнил я ее мысленно. Знаю я этого коллегу. Цюркало из их отдела. Круглый, как арбуз. И глаза как у жабы. Скажите, какой заботливый — цветочки чужим женам дарит!..

Следующий день был ознаменован сразу двумя великими событиями. Во-первых, Духмяный подписал в печать мою критическую заметку, а во-вторых, он разрешил мне примоститься за небольшим журнальным столиком около окна. Таким образом, в отделе я имел свое рабочее место.

Духмяный оставил меня одного в комнате и попросил в его отсутствие отвечать на телефонные звонки. Телефон звонил беспрерывно. В основном это были жалобы, просьбы срочно помочь.

— У меня вторые сутки течет кран, и я не могу дозваться слесаря, — дрожащим тенором сообщала трубка.

— Сделайте что-нибудь с громкоговорителем. Под самым окном бубнит и бубнит. Помешаться можно! — умолял женский голос.

— Меня тесть выгоняет. Объясните ему, что квартира государственная, а не его собственность, — требовал энергичный бас.

— Приезжайте немедленно и увидите чудо природы — у меня кактус зацвел, — приглашала старушка.

Всем я терпеливо отвечал, что газета — не «Скорая помощь», что нужно написать письмо, и мы обязательно разберемся, примем меры, поможем.

В эти минуты мне казалось, что я снова тот самый Вячеслав Гарпун, заведующий отделом городского хозяйства, и все эти невероятные события, из-за которых я стал Валентином Зайчинским, случились не со мной.

Какой-то внештатный автор, которого я раньше не знал, попросил передать его материал Духмяному. Затем мужчина в кожанке принес рецепт от кашля и, ссылаясь на авторитеты, просил засвидетельствовать в газете его авторство.

Я листал газетную подшивку и не без грусти думал, что Духмяный совсем не плохо вел отдел в мое отсутствие. Ничего не скажешь — справляется парень. Если бы не его заносчивость, можно было бы сказать, что он молодец.

Еще один посетитель, поздоровавшись и передав мне привет от Сидора Андреевича, положил на стол несколько исписанных листов бумаги. О Сидоре Андреевиче я слышал впервые и хотел было просмотреть бумаги по диагонали, но неожиданно углубился в текст.

Автор жалобы ругал порядки на фабрике пиротехнических изделий. Картина вырисовывалась мрачная. Во-первых, фабрика выпускала сплошной брак. Во-вторых, там процветали очковтирательство и зажим критики. В-третьих, злоупотребления стали здесь обычным явлением. Руководство фабрики сквозь пальцы смотрело на прогульщиков, пьяниц, лентяев и всячески поощряло подхалимов.

— Если тут хоть на десять процентов правды, надо немедленно заняться этим делом! — воскликнул я.

— Надо, — кивнул посетитель. — А я обязуюсь вам все подтвердить документально. Давно там работаю и знаю все до деталей.

— Скажите, а кто же виноват во всем этом? — спросил я автора жалобы.

— Директор! — твердо ответил посетитель. — В нем все зло. Он никчемный руководитель, который давно утерял чувство ответственности.

— Но ведь кроме директора есть же силы, которые могут противостоять…

— Кого вы имеете в виду?

— Ну, как — кого? Куда, например, смотрит фабком?

— Фабком никуда не смотрит, — мрачно ответил посетитель. — Фабком ослеплен авторитетом директора.

— А рабочие почему молчат?

— Боятся, — сообщил он шепотом.

— Но это же просто смешно: в наше время — и бояться!

— Если вам смешно, можете смеяться, а вот коллективу не до смеха. Ведь от директора зависят премиальные, слово директора что-то стоит и при распределении квартир. Пойдешь против него — жди неприятностей. Поэтому и говорю, надо снять директора. Тогда порядок будет на фабрике пиротехнических изделий. И все вздохнут с облегчением.

— И вы лично?

— И я.

— А кем вы работаете на фабрике?

— Директором.

— Простите?

— Я не оговорился. Я действительно работаю директором фабрики пиротехнических изделий и настаиваю, чтобы вы обо мне написали фельетон. Не удивляйтесь, — улыбнулся он. — Ведь после вашего фельетона меня снимут с работы и будут ломать голову, куда потом назначить. А как раз через месяц уходит на пенсию директор завода безалкогольных напит-ков. И Сидор Андреевич обещает меня сосватать. Пора же в моем возрасте возглавлять уже и солидное предприятие. Безалкогольные напитки — это нам по пиротехника!..

Оставив папку с документами, он пожал мне руку и пожелал на прощание творческих успехов.

…Духмяный пришел минут за десять до обеденного перерыва. Услышав, что его несколько раз вызывал редактор, он кинул пальто на стул и пулей выскочил из комнаты.