Лев Вершинин - Два веса, две мерки [Due pesi due misure]

…………………………………………………………………

Итого: 2 003 200 лир

Два миллиона три тысячи двести лир, которые по меньшей мере года три будут в дни выплаты жалованья неумолимо напоминать о себе!

Спустя две недели после своей коронации Кобрам вошел в зал столовой, встреченный бурными аплодисментами и звериными воплями «Да здравствует наш директор-велосипедист!», «Да здравствует велосипедный спорт всего мира!». А Кальбони от себя лично выкрикнул: «Слава дружным когортам велосипедистов!»

Кобрам был очень доволен — он проверил силу своей власти. Потом, когда подхалимы утомились, он объявил свистящим полушепотом:

— Великая новость для всех! — Короткие испуганные аплодисменты. — Ровно через две недели будет впервые разыгран велосипедный кубок Кобрам на дистанции двадцать километров для служащих нашей фирмы. Прошу всех до одного принять участие в состязании!

Это «всех до одного» он произнес с неприкрытой угрозой. Шесть служащих потеряли сознание и, не издав ни малейшего стона, ткнулись носом в тарелки со спагетти. Виконт Кобрам вышел, оставив их лежать со вскинутыми вилками посреди всеобщего смятения. Никто не смог докончить обед — увы, все понимали, что неучастие в гонке равносильно самоубийству, а вот если выиграешь кубок имени Кобрама, твоя карьера обеспечена навсегда.

Начались мучительные вечерние тренировки. После нуднейшего и потому предельно утомительного рабочего дня беднягам служащим, вместо того чтобы усесться дома в креслах перед экранами цветных телевизоров, приходилось надевать в туалете спортивную форму и под насмешливые возгласы юнцов нырять в заднюю комнату бара «Стелла», где владелец бесплатно хранил их велосипеды.

В первый вечер на тренировку пришли пятнадцать служащих.

— По седлам! — прорычал Кобрам из своего окна на восьмом этаже, едва увидев, что они вышли из бара, катя новенькие велосипеды.

Фантоцци, чтобы произвести на шефа впечатление, прыгнул в седло с разбега — он однажды видел, как это делали, миновав железнодорожный переезд, профессиональные гонщики. Однако он плюхнулся на мешочек с запасными подшипниками, висевший у седла. Мгновение — и Фантоцци показалось, будто на его ягодицы наехал танк! Из горла бедняги вырвался странный клекот, а перед глазами разверзлась адская пропасть, усыпанная сверкающими камнями. На виду у жителей всего квартала, застывших от ужаса и приникших к окнам, он после немыслимого зигзага врезался в витрину магазина электроприборов.

Тут уж все остальные с величайшей осторожностью оседлали свои велосипеды, и началась вечерняя тренировка. Первые полчаса они ехали с невысокой скоростью, и Филини сказал Фантоцци:

— Поистине, Уго, не так страшен черт, как его малюют.

В самом деле они ожидали, что будет куда хуже. Два часа спустя они вернулись в бар «Стелла». Вначале лишь немного побаливало в паху, но после д у ша показалось, будто в ягодицу вонзилась шпага.

Вечером после телевизионной передачи Фантоцци попытался встать с кресла и лечь в постель. Но не смог, и Пине с Марианджелой пришлось нести его на руках. Ноги у него словно окаменели. Он изрядно испугался, однако наутро, увидев, как Филини вполз в рабочую комнату на коленях, помогая себе локтями, приободрился.

В двенадцать тридцать дня в столовую вошла толпа инвалидов — они еле волочили ноги, но через две недели их ждала велогонка: волей-неволей приходилось продолжать тренировки.

Быстро возникли союзы и сформировались команды. Филини, который тренировался вместе с Фантоцци, сказал ему:

— Держитесь за мной и ни о чем больше не волнуйтесь.

Но он хорошо знал Филини и волновался донельзя. Кальбони договорился с таксистом и тренировался, мчась следом за его машиной. Он тоже сказал Фантоцци:

— Дорогой Уго, держись за мной и не пропадешь.

Но он знал Кальбони и был просто в отчаянии.

В субботу 12 августа во дворе, под навесом склада канцелярских товаров и гроссбухов, произошла жеребьевка — вручение участникам гонки номеров в алфавитном порядке. Фантоцци достался номер 13, и он лишь вымученно улыбнулся. Кобрам рассказал участникам о маршруте велогонки. Старт и финиш были у бара «Стелла», где на средства фирмы была сооружена из полых труб «Инноченти» небольшая трибуна и было натянуто полотнище. Соперникам предстояло свернуть вправо на виа Верди, промчаться по всей виа Рома, взять подъем на Дьявольский холм, спуститься к Черному озеру, одолеть весь корсо Италия с его булыжной мостовой, снова — отрезок виа Верди и проехать мимо трибун. Всего четыре с половиной километра, которые надо было, однако, пройти четырежды.

В воскресенье 13 августа, в день велогонки, термометр в пять утра показывал 38 градусов жары! В девять утра на трибуне яблоку негде было упасть. Пришли и синьорина Сильвани с фотоаппаратом, Марианджела и Пина с холщовой сумкой, доверху набитой витаминами и едой, а также все родные и близкие несчастных жертв.

Ждали почетных гостей — виконта Кобрама, который должен был официально дать старт, и его свиту. В девять тридцать, когда прибыли участники, температура поднялась уже до сорока двух градусов в тени. Под палящим солнцем они прождали Кобрама до одиннадцати часов сорока минут. Во время ожидания со странным хрипом рухнул на землю от солнечного удара землемер Мардини, но ни у кого не хватило духу его поднять. Все подумали: бедный Мардини, надо же случиться, чтобы его, проведшего всю жизнь в тени семьи, хватил солнечный удар!

Ровно в полдень после грозной речи, в которой виконт Кобрам ясно дал понять, какие преимущества ждут победителей и какие беды — тех, кто сойдет с дистанции, он взмахнул стартовым флагом в черную и белую клетку.

Гонка началась общим падением. Раздались леденящий душу хруст берцовых костей и глухие удары затылков об асфальт. Затем плотная группа гонщиков возобновила борьбу, свернув под тревожными взглядами родных на виа Верди. Все той же большой группой на высокой скорости они одолели виа Рома. У подножья Дьявольского холма Кальбони, которого вел таксист, тайком поджидавший его появления, ушел в отрыв. У него на колесе удержался было бухгалтер Ваннини пятидесяти семи лет, однако через восемнадцать метров, обессиленный, свалился на асфальт.

У Фантоцци вдруг началась экстрасистолия и на четыре минуты прервалось дыхание. Он сразу же понял, что никакой командной борьбы не будет — каждый остался наедине со своей одышкой. Сердце у Фантоцци застряло в горле, а ноги непонятным образом стали уже не частью тела, а двумя мраморными глыбами, которые совершенно ему не повиновались. Когда Фантоцци удалось все же достичь вершины холма, лицо у бедняги посинело, и он тихонько стонал. Потом начался спуск к Черному озеру, и дышать стало чуть легче.