Лев Вершинин - Два веса, две мерки [Due pesi due misure]

В какой-то момент я и сам усомнился: существует ли мафия, может, все это блеф? Я беспрестанно завожу об этом разговоры с самыми разными людьми и слышу от них, что крупнейший банк — в руках мафии, известная клиника — тоже, как, впрочем, и целая сеть гостиниц, а некое акционерное общество лишь легальное прикрытие для темных дел мафиози. Послушать моих собеседников, так мафия проникла и в банки, и в промышленность, и в государственные учреждения; она держит под контролем торговлю наркотиками, рынки сбыта, строительные подряды, занимается похищением людей. Все уверяют, что и крупные политические деятели, и важные полицейские чины, и прокуроры либо члены мафии, либо связаны с нею. Я всячески стараюсь познакомиться с этими людьми, но они упорно избегают всяких разговоров о мафии, и все мои надежды лопаются словно мыльный пузырь. Однако я не сдаюсь. Из Рима поеду в Милан и начну все сначала. Постараюсь связаться с калабрийской мафией: говорят, она моложе, менее замкнута и более активна, чем сицилийская.

Перевод Е. Дмитриевой.

Я девушка в сером из рекламной передачи «Карамель „Мультигуст“», каждый вечер в пятницу я появляюсь на экране телевизора, в левом углу. А со второй девушкой, которая в правом углу, ну такая, ярко одетая, с бантиками в волосах, — пугало пугалом, — я с ней даже не знакома. Знаю только, что она снималась в порнографических фильмах, а карамель стала рекламировать, чтобы себе рекламу сделать. Артисты должны при каждом удобном случае показывать свое лицо, иначе зритель их забудет, и прощай карьера. Нет, конечно, ноги — тоже важно, но лицо важней. Если показать отдельно ноги знаменитой актрисы, их ни один человек не узнает. Ноги могут быть красивые, могут быть некрасивые, но только все они безликие.

Когда меня пригласили рекламировать карамель «Мультигуст», я обрадовалась и сразу согласилась. Не только из-за денег, но еще и потому, что буду появляться на экране каждую неделю шесть месяцев подряд, прямо перед выпуском новостей. Телезрителей-то миллионы! Я подписала контракт на месяц и с аванса заплатила первый взнос за цветной телевизор.

В тот вечер, когда первый раз передавали мою рекламу, я позвала двух подруг. Все-таки я волновалась и, пока ждала передачу, съела целый пакетик «Мультигуста». Мне нравится эта карамель, хотя и говорят, будто в ней много химических красителей. Но сейчас не об этом, а о самом главном: когда я увидела себя по телевизору, я обалдела. Мало того что я одета была в серое, так мне еще лицо сделали серым и ноги тоже. Как, каким способом — понятия не имею, а только если бы я заранее знала, я бы точно отказалась или по крайней мере заставила бы их заплатить в два раза больше. Раз так — нечего было и деньги тратить на цветной телевизор, прекрасно бы старым обошлась, черно-белым. Наверно, они во время съемок применяли особое освещение или еще что-то — не знаю, во всяком случае, добились, чего хотели: смотреть тошно. Ведь я по рекламе не ем карамель «Мультигуст», это моя цветастая напарница жует ее без передышки.

Первым делом я подумала подать в суд на фирму, которая выпускает эту карамель, за причиненный ущерб, но подруги, которые сидели у меня в тот вечер, начали меня отговаривать: мол, если актриса прослывет склочницей, пиши пропало, ей больше никогда работу не дадут, потому что все фирмы, даже конкуренты, — одна лавочка: тут же ославят как миленькую. Я уже говорила: для актрисы главное — свое лицо показать, а если, не дай бог, какой-нибудь продюсер включит телевизор и увидит меня такую серую с головы до ног? Да он меня никогда и вспоминать не захочет! Не могу успокоиться, и все тут, такой уж у меня характер. Звоню на следующий день одному адвокату. Мы знакомы, потому что я с ним спала. Так он тоже: не советую, мол, поднимать шума. И потом, говорит, разве можно определить размер ущерба, если у тебя нет ставки и как киноактриса ты не котируешься? Он так сказал это «не котируешься», будто я биржевая акция. Одним словом, тоже ничего путного не посоветовал. Под конец, чтобы меня утешить, он говорит: не исключено, что твоя серость заинтересует кого-нибудь из продюсеров. Хорошо бы! Да только я уже четыре месяца маячу на экране, а пока ни одного предложения, даже самого паршивого, ни одного звонка — ничего, буквально ничего.

А на девушке, которая со мной снималась, платье было яркое такое, крупными цветами, чулки — в фиолетовых ромбах, зеленые атласные туфли, на шее — оранжевая косынка из блестящего шелка, ну и плюс косметика: красные губы, ногти, румянец аж до ушей, ресницы черные и веки намазаны. Повезло ей, потому что хоть у нее и дурацкий вид из-за этой пестроты, зато смотреть весело. Уж лучше иметь дурацкий вид, чем тоску нагонять. Для девушки, которая, вроде меня, хочет стать актрисой, самое большое несчастье на свете, если она тоску на людей нагоняет. Мою напарницу авторы рекламы нарочно так ярко разукрасили — чтобы каждый цвет соответствовал цвету какой-нибудь конфеты «Мультигуст» — лимонной, клубничной, вишневой, ананасной, кофейной, апельсиновой, мандариновой, мятной, ежевичной и т. д. и т. п. Одним словом, не девушка, а целлофановый мешок с карамелью. Вот возьму и расскажу феминисткам, как тут над женщинами издеваются! А серого цвета вроде бы те, кто ихней карамели не ест и живет серой жизнью. Бедняжки, они лишают себя такой радости — сосать разноцветную карамель «Мультигуст»! Да я могу хоть сейчас выступить на пресс-конференции и заявить, что их разноцветная карамель — сплошная химия. Вот тогда им несладко придется!

Вещи, в которые я была одета для рекламы, мне после съемок подарили — а куда их было девать? Вещи из очень хорошей материи и сидят здорово, их в знаменитом ателье заказывали, где шьют для кино и для телевидения, даже знаменитых артистов часто обслуживают. Не могла же я отказаться от таких дорогих вещей, хотя меня и подмывало плюнуть в рожу этим скупердяям. Вот и хожу теперь в сером который месяц. Мрачная стала, как будто серость с одежды на меня перешла, почти не смеюсь, и друзья спрашивают, что со мной случилось, почему я такая скучная. Ничего, говорю, скучная — и все.

Часто сижу одна дома по вечерам — никого видеть не хочется. Плюхнусь в кресло или лягу ничком на кровать — и реву, думая про то, какая я несчастная. Мне могут сказать: взяла бы да вышвырнула вон эти серые тряпки! Но во-первых, я вещами не бросаюсь, во-вторых, до меня не сразу дошло, что серый цвет так влияет на настроение, а теперь все равно уже поздно. Несколько дней назад мне вдруг захотелось выброситься из окна. Некоторые мысли приходят в голову незаметно для тебя самой, и ты смехом можешь очутиться на тротуаре, разбитая в лепешку.