Лев Вершинин - Два веса, две мерки [Due pesi due misure]

Женщина сквозь стекло украдкой бросила взгляд на пустую комнатку с несколькими мраморными столиками и, на человека, который, опершись на стойку, уткнулся в газету.

— Нет, неудобно, — ответила она. — Лучше пойдемте к автобусу, так надежней. К тому же когда все вернутся, то сразу нас найдут.

— Ладно, тогда подождите минутку.

Мужчина вошел в кафе, и она увидела, как он что-то говорит человеку у стойки, вынимая из кармана мелочь.

Он вернулся с пакетиком карамели.

— Это мятные — пососать в автобусе, — сказал он, протягивая их ей.

— Ах, вы прямо-таки вынуждаете меня поблагодарить вас, — сказала женщина, беря пакетик.

Они молча двинулись дальше, разглядывая на ходу витрины закрытых магазинов. Дойдя до конца галереи, они увидели темную морду автобуса, спрятавшегося в переулке.

— Давайте посидим там, спрячемся от этой сырости, — сказала женщина.

Они открыли дверцу и, помогая друг другу, влезли по ступенькам внутрь, потом пошли по узкому проходу в поисках удобного местечка в середине салона, подальше от колес, где сильно трясет.

— Вот сюда, — указал мужчина, пытаясь втиснуться в узкое пространство, ограниченное подлокотниками. — Правда, сидеть будем как мумии. Вы ведь тоже не слишком худенькая…

— Да-да, тесновато, но это ничего. Если бы не пели и не молились, то в темноте можно было бы и подремать, — ответила она.

— Я, пожалуй, допью вино, чтобы наконец отделаться от этой бутылки, я уже устал таскать ее за собой, — сказал мужчина.

Он стал пить, отодвинувшись как можно дальше, чтобы не досаждать ей.

— Дайте сюда бутылку, я подержу. Грех выбрасывать ее, — решила женщина.

— Спасибо, очень признателен. — Он начал искать спички. — Я вас не побеспокою?

— Нет, запах сигар мне нравится. А потом, он дезинфицирует воздух. По крайней мере так говорят.

— А теперь потолкуем об этом обеде, — устроившись поудобнее, сказал мужчина и сделал несколько глубоких затяжек, чтобы побыстрее раскурить сигару.

— Ах да! — усмехнулась женщина. — А я смотрю, вы больше не заводите разговора об этом, и уже подумала, что вы сказали просто так… Да я и сама не приняла это всерьез, но все же…

— О, вы меня плохо знаете, — возразил он с довольным видом. — Я от своих намерений не отказываюсь. Я убедился, что не так-то просто завоевать вашу симпатию, но за это уважаю вас еще больше. Я много повидал на своем веку…

— Ну что вы говорите, — возразила она, улыбаясь в полумраке. — Если и есть на свете простодушный человек, который никогда не притворяется, так это я. Правда, я осмотрительна. Не люблю, когда люди ведут себя развязно. Это малоприятно, даже если женщина молоденькая, не говоря уже о такой старой клуше…

— Это вы-то старая клуша? — запротестовал он. — Что же тогда мне говорить?

— Ну, вы мужчина. Разве можно равнять мужчину с женщиной? — сказала она. — А теперь, раз уж этот обед должен состояться, давайте все подробно обсудим. Пока остальные не вернулись…

Перевод Л. Вершинина.

Однажды Обезьяна, Медведь, Козел и Осел собрались в глухом уголке леса, чтобы организовать заговор против Короля, который притеснял их и мучил.

— Нас уже четверо, — сказал Медведь, — чего ж еще ждать? Если мы споемся, остальные подхватят.

— Конечно, кто услышит в этом огромном лесу голос одного из нас? — согласилась Обезьяна. — Надо составить хор.

— При том, однако, условии, — предупредил Медведь, — что Король ничего не должен об этом знать. Иначе он на нас нападет внезапно и уничтожит поодиночке, как он всегда делает, уверенный в своей безнаказанности.

— Хорошо придумано! — воскликнула Обезьяна.

— Я бы сказал — разумно, — поправил ее Осел, который, чтобы не прослыть глупым как осел, считал своим долгом всем и каждому делать по любому поводу замечания.

— Теперь Король узнает, чего мы стоим! — стукнул о землю лапой со сломанным когтем Медведь.

— Давайте займемся делом, пока кто-нибудь не появился и не испортил нам обедню, — предложил трем приятелям Козел и откашлялся, чтобы голос звучал как можно чище.

Остальные последовали его примеру. Вскоре в лесу раздались голоса Обезьяны, Медведя, Козла и Осла, увы, никак не сливавшиеся воедино.

Наступил вечер, а они все еще отчаянно вопили, пытаясь добиться слаженности, пока Соловей, успевший к тому времени проголодаться, не залился звонкой трелью, чтобы придать хоть немного мелодичности нестройному хору.

Король, хотя и был далеко, очень скоро все узнал от своих шпионов. Он поднялся со своего ложа и с печальным видом трижды обошел королевство, все время повторяя:

— Безголосые они. Петь не умеют… А уж договориться друг с другом — тем более… Как они сами этого не замечают! Впрочем, у них и слух отвратный.

— Конечно, они же не учились пению, — поддакнул Леопард.

— А ты куда смотришь?! — поддела лесного владыку Гиена. — Король ты или не король?

— Разумеется, я король. Но разве тебе непонятно, что они хотят обойтись без короля.

— Они утверждают, будто ты требуешь беспрекословно тебе повиноваться, соблюдать иерархию и оттого всем надоел, — подзадорил Короля вечный доносчик Ягуар.

— Знаю. И знаю также, чт о они говорят о моих приказах — будто это самое настоящее насилие над волей. Придумают же, однако, название!.. Вот они и захотели лишить меня власти.

— А ты терпишь! — вмешалась Пантера. — Какой же ты король, если даже навязать свою волю не можешь?

— Не те времена! — с горечью ответил Лев. — Чуть что, они поднимают бунт, нагло утверждая, будто все равны и каждый сам себе начальник. В наши дни даже зайцы и те считают себя львами.

— Хотел бы я посмотреть, у кого хватит смелости, — возразил Леопард. — Эти типы пользуются тем, что мы вечно ссоримся между собой… Вместо того чтобы попусту спорить и препираться, лучше бы нам, как прежде, собрать Королевский совет…

— Или военный, — подсказала Гиена.

— Стоит ли называть его военным? — засомневалась Пантера. — Не насторожит ли это всех лесных болтунов?

— Я остался в меньшинстве. Эти бунтовщики в конце концов отправят меня на пенсию или вышлют вон, — пожаловался Король.

— Покуда корона еще не слетела с твоей головы, — подбодрил его Леопард. — Прикажи, и мы все исполним.

— Я даже не знаю, сколько их! Пересчитай их, Леопард, у них такая разноголосица, что каждого легко отличить… Они даже утверждают, что вся красота пения в дружном разнобое.

— А ты создай свой хор, — подсказал Леопард. — Я готов. А ты, Ягуар?

— В любую минуту, — вытянувшись по стойке «смирно», ответил Ягуар.

И тут же Пантера и Гиена последовали его примеру.

— Разве мы не из одного прихода? — добавил Леопард.