Василий Курочкин - Поэты «Искры». Том 1

Злободневность является неотъемлемым качеством искровской сатиры. Она откликалась на все как значительные, так и относительно мелкие, но почему-либо интересные, типичные факты общественной и литературной жизни. Она не выжидала, пока те или иные явления отстоятся и примут более определенные формы, и немедленно реагировала на них. Поэтому сатира «Искры» имела свои особенности, о которых редакция считала нужным предупредить читателей, только еще приступая к изданию журнала. В объявлении о подписке говорилось, что рядом с «сатирой строго художественною» читатели будут постоянно встречать на его страницах «вседневную практическую сатиру», которая, «уступая первой в глубине содержания и красоте формы, достигает одних с нею результатов всем доступною меткостью выражения и упорством в непрерывно продолжающемся преследовании общественных аномалий». Любая заметка, фельетон, стихотворение, карикатура, хотя бы и на незначительную тему, воспринималась не изолированно, а в журнальном контексте, в связи с общей идейной позицией «Искры». Понимание внутреннего смысла отдельных фактов и тем самым превращение их в характерные явления, в детали общей картины русской жизни облегчалось высказываниями и оценками, которые находились рядом — в других статьях, стихах, карикатурах. Иначе говоря, «Искра» представляет собой своеобразную сатирическую летопись русской жизни, фиксируя, по выражению Салтыкова-Щедрина в «Дневнике провинциала в Петербурге», «положение минуты» [8] Салтыков-Щедрин М. Е. Собр. соч. М., 1970. Т. 10. С. 531. , то есть общественно-политическую атмосферу данного момента истории.

Поэзия не была в «Искре» одним из второстепенных отделов, как во многих других толстых и тонких журналах, а занимала в ней большое место. Весьма показательно, что основными ее сотрудниками были преимущественно именно поэты: В. и Н. Курочкины, Минаев, Богданов, Вейнберг и др. Правда, все они писали в «Искре» не только стихи, а также фельетоны и статьи, но все же главным их делом была, конечно, поэзия.

Публицистика и поэзия представляли собою в «Искре» некое единство. Оно выражалось не только в том внешнем факте, что очень многие стихотворения (в том числе и целый ряд включенных в настоящий сборник) являлись первоначально частью фельетонов и статей, органически входили в прозаический контекст. Это факт существенный, но не решающий. Гораздо важнее, что тематика и идейные тенденции статей и стихотворений — как входивших в публицистические произведения, так и тех, которые с самого начала печатались отдельно, — были общие. Разумеется, стихи не являются простым изложением тех же идей, но одни и те же идейные стимулы определяли творчество поэтов и публицистов. Следует также отметить сходство некоторых художественных приемов в сатирических стихах и публицистике.

Поэты, которым отведено настоящее издание «Библиотеки поэта», печатались не в одной «Искре», а и в других периодических изданиях своего времени. Но именно «Искра» была той, так сказать, поэтической лабораторией, где оформились или окрепли их идейное направление и литературная манера. Л. И. Пальмин, творчество которого будет представлено в другом сборнике, с горечью отмечая упадок поэзии и журналистики 1880-х годов, писал Н. А. Лейкину: «Я — старый сотрудник незабвенной „Искры“ и один из коренных бойцов под ее знаменем» [9] «Встречи с прошлым». Вып. 5. М., 1984. С. 75. .

В русской поэзии середины XIX века отчетливо обозначились два главных течения: одно из них — демократическая и реалистическая школа Некрасова, пафосом которой было все более тесное сближение литературы с действительностью, другое — так называемая «чистая поэзия», к которой современники относили Фета, Майкова, Алексея Толстого и других.

Теоретики «чистой поэзии», «искусства для искусства», считали, что подлинное искусство не подчинено «никаким временным, преходящим целям» и служит «само себе целью», что «мир поэзии и мир гражданской деятельности вполне независимы друг от друга» (А. В. Дружинин) [10] Дружинин А. В. Собр. соч. Спб., 1865. Т. 7. С. 510, 214, 472. , что область поэзии — «вечные свойства души человеческой» (В. П. Боткин) [11] Боткин В. П. Соч. Спб., 1891. Т. 2. С. 367. .Они ратовали за «созерцательное направление» литературы (слова Боткина) [12] Письмо Боткина к Фету и его жене, сестре Боткина, от 31 июля 1860 г.// Фет А. Мои воспоминания. М., 1890. Ч. 1. С. 379. и утверждали, что необходимо положить «естественный предел сатире» и создавать ценности, которые могут быть «противовесием реализму в искусстве» [13] Дружинин А. В. т.7. С. 477, 444. .

По представлениям же Некрасова и поэтов его школы, между искусством и жизнью, поэтической мечтой и повседневной действительностью нет никакого средостения, все многообразие жизни является предметом искусства, художник — человек своего времени и его не могут не волновать больные вопросы и тревоги современности. Еще в начале 1850-х годов Некрасов «незлобивому поэту», чуждому житейских треволнений, противопоставил другого поэта, который, «уста вооружив сатирой», «проповедует любовь Враждебным словом отрицанья».

Разумеется, и представители «чистой поэзии» откликались на политическую злобу дня; борясь с тенденциозностью и политикой в искусстве, сами писали тенденциозные стихи. С другой стороны, Некрасов и его последователи (особенно Некрасов), думавшие прежде всего о переустройстве жизни на более разумных основаниях, не чуждались личных душевных переживаний. Речь шла, таким образом, о преобладающем интересе к той или иной сфере человеческого существования и разном характере их изображения.

Искровцы — одна из ветвей некрасовской школы. Кстати сказать, самое понятие «некрасовская школа» относится еще к 1860-м годам. Мне удалось в свое время обнаружить его в отзыве об одном из искровцев — Д. Д. Минаеве [14] «Литературное обозрение»//«Иллюстрация». 1863,№ 268. С. 274–275. . Характерным признаком этого крыла некрасовской школы было преимущественное (хотя и не исключительное) тяготение к сатире, к тем «низким» жанрам, к которым пренебрежительно относились (во всяком случае, в теории) сторонники «искусства для искусства», — сатирическому фельетону, пародии, эпиграмме и т. п.

Искровцы решительно отвергали эту теорию.

заявляет В. Курочкин в стихотворении «Возрожденный Панглосс».

Поэт для него — прежде всего гражданин, человек, тесно связанный со своим народом, болеющий его страданиями, прославляющий «блеск его великих дел», борющийся за его благо. В таком поэте народ видит своего «учителя» и потерю его переживает как великое горе: «Угас поэт — народ осиротел» (стихотворение на смерть Беранже).