Василий Курочкин - Поэты «Искры». Том 1

Пассажами в Европе называют крытые галереи, построенные для удобства при переходах из улицы в улицу. Сколько мне случалось видеть, пассажи эти постоянно заняты магазинами и наполнены толпами проходящего народа; в Петербурге пассаж неизвестно для чего построен, и магазины в нем по большей части стоят пустые.

Здесь автор грешит против исторической истины, перенеся царствование Петра Великого через сто лет после основания Петербурга. Подобные промахи в русской поэзии, впрочем, допускаются и носят название поэтических вольностей.

Заиджю собственно переводится русским, введенным в язык Петром Великим, словом секретарь, так что в администрации «Северной почты» скорее секретаря редакции Лебедкина следовало бы назвать заиджю. Очевидно, почтенный Фукидзи-Жен-Ициро употребил это слово в применении к Арсеньеву по малому знакомству с русским языком и совершенному незнанию канцелярских штатов.

В С.-Петербурге, по официальным сведениям, считается 520 131 житель. В Едо на главных больших улицах 280 000 домов; полагая, по малой мере, по 30 жителей на дом, получим 8 400 000 —цифру народонаселения, не считая императорской гвардии, свиты, стражи князей и обывателей хижин, разбросанных в разных закоулках. В Едо по крайней мере 10 000 000 жителей. Одних слепых в Едо считается 36 000. Неверующие русские могут прочесть об этом предмете в книге: «Записки Василия Михайловича Головнина в плену у японцев в 1811, 1812 и 1813 годах».

говорит Пушкин, как все русские поклонники луны склонный к метафорам.

Наши маты стелются на полу; у русских перины кладут на деревянные доски. Чем богаче и знатнее русский, тем мягче у него перины и тем больше их кладут одна на другую.

Поморные говорят, что в Москве в богатых купеческих семействах муж с женою спят на десяти и более перинах, восходящих почти до потолка, наравне с висящею под образами лампадою. Здесь нельзя не заметить разнообразия в нравах, очень понятного, впрочем, в такой обширной стране, как Россия. Члены зловредной секты нигилистов (по большей части пролетарии — вроде фякшо-сшто) не только не имеют по нескольку перин, но даже отрицают вовсе перины, простыни, подушки, халаты, а спят как придется, часто даже во фраках.

Почтенный Фукидзи-Жен-Ициро, говоря об ассамблее, разумеет вообще петербургские загородные гулянья. Сколько мне известно, в ассамблее он не был, а был в саду графа Кушелева-Безбородко и г-на Излера. Ему, очевидно, хотелось блеснуть своими сведениями об эпохе Петра Великого.

Загородные гулянья преимущественно посещаются чухонками, составляющими обширное сословие камелий, над которыми автор, как слышно, ныне производит исследование.

«Пришло в голову стряпчему, — говорит г. Тарновский, — протестовать против незаконности акта и его определения (об аресте), но в доказательство несостоятельности протеста меня сейчас же отправили в тюремный замок, а акт представили уже высшему полицейскому управлению, которое, соглашаясь с мнением стряпчего, предписало освободить меня немедленно; но слово немедленно осуществилось едва только через две недели» («История моего ареста», «С.П<���етер>б<���ургские> ведомости)», 1862 г., № 227).

Материалом для предлагаемой трагической сцены автору послужила полемика, происходившая в 1862 году по поводу казенных объявлений между двумя газетами (см. «Наше время», № 231, и «Современную летопись», № 44). Автор от себя ничего не прибавил; скорее его можно упрекнуть в излишней деликатности выражений. Для изложения сцены автор нарочно избрал александрийские стихи, как самые тяжелые и, следовательно, ближе всего подходящие к предмету сцены.

В стиле реакции (франц.). — Ред.

Как вы поживаете, маркиз? (Англ.) — Ред.

Приветствую вас, милорд (франц.) — Ред.

Так сказать, вперемежку (франц.). — Ред.

Кололацы — известное выражение московского пророка Ивана Яковлевича Корейши, усвоенное после его смерти М. Н. Катковым, выражение, вероятно, заключающее в себе глубокий смысл, к сожалению непонятный поморным сочинителям.

Сорт цветочных духов. — Ред.

Зри «Конек-горбунок», балет г-на Сан-Леона.

Бывший редактор «Петербургского листка».

Выпьем, мой милый! (Франц.) — Ред.

Это смешно, мой милый (франц.). — Ред.

Будем любить, мой милый! (Франц.) — Ред.

Живем, мой милый! (Франц.) — Ред.

Легкий разговор, светская болтовня (франц.). — Ред.

Эта изящная и милая causerie, которая поучает, забавляя (франц.). — Ред.

Острот, метких словечек (франц.). — Ред.

Легкая и блестящая нить (франц.). — Ред.

О! Прекрасное время! О! Прекрасные дни! (Франц.) — Ред.

Черт возьми! (франц.). — Ред.

Шутки дурного тона (франц.). — Ред.

Князь Пьер (франц.). — Ред.

О! Прекрасные дни доброго старого времени! (Франц.) — Ред.

Но у нас есть хороший журнал, отлично редактируемый либеральным литератором Мессарошем (франц.). — Ред.

Это (франц.). — Ред.

Жан, который плачет, и Жан, который смеется (франц.). — Ред.

Производное от имени существительного собственного: Н. Соловьев, т. е. молодой критик старого режима, известный своими статьями в «Эпохе», «Времени», «Всемирном труде» и в других несуществующих или несовременных изданиях.

Производное от имени существительного собственного: Тиблен, т. е. журналист, публицист, капиталист и не нигилист. Г. Карпович тоже журналист, капиталист и не нигилист, да к тому же еще и филантроп. Г. Полонский просто поэт, действительно укушенный блохою жизни (зри его собственное признание в поэме «Свежее предание») и потому значительно обсоловьевившийся.

Как я люблю смотреть на погребальные дроги! А. Гуффе (франц.). — Ред.

Одно из высокопоставленных лиц, когда вышло разрешение издавать «Искру» без предварительной цензуры, заметило издателю: «Вам теперь дано право, которое вы искали, — надолго ли ?» Слова эти вызвали предлагаемое стихотворение, которое печатается здесь именно потому, что подобный вопрос так же естественно может возникнуть и в публике.