Пелам Вудхаус - Так держать, Дживс! (сборник)

О будущем Рокки ничуть не тревожился: дело в том, что где-то в глуши, в Иллинойсе, у него была богатая тетка. Удивительное дело, чуть ли не у всех моих приятелей существует подобный источник благосостояния – у кого тетушка, у кого дядюшка. Вот у Бикки, например, дядя – герцог Чизикский. Корки тоже всегда прибегал к помощи своего дяди, любителя-орнитолога Александра Уорпла; потом они, правда, поссорились. При случае расскажу, что приключилось с моим старинным приятелем Оливером Сипперли; у него тоже есть тетка, она живет в Йоркшире… Нет, таких совпадений не бывает. Тут скрыт глубокий смысл. Я к чему клоню: по-моему, само Провидение печется об этих олухах царя небесного, и лично я – за, обеими руками. Дело в том, что меня с детства мордовали мои тетки, и потому я радуюсь любому проявлению снисходительности и сердечной доброты со стороны родственников.

Однако я несколько отвлекся. Вернемся к Рокки. У него, как я уже сказал, есть тетка, и живет она в Иллинойсе. Согласитесь, если вас в честь тети нарекли Рокметеллером – что само по себе уже, по-моему, требует денежной компенсации – и вы у нее единственный племянник, можно уже ни о чем не беспокоиться. Рокки говорил мне, что когда получит наследство, то вовсе покончит с сочинительством, разве что черкнет иной раз пару-тройку строф, обращенных, скажем, к юноше, перед которым открыт весь мир, и содержащих какой-нибудь весьма ценный совет, как то: неплохо, мол, раскурить трубку и сидеть попыхивать, задрав ноги на каминную решетку.

Вот этот самый Рокки ворвался ко мне на рассвете и ткнул меня под дых.

– Берти, ты только прочти! – бормочет, а у самого губы трясутся.

И размахивает чем-то у меня под носом, то ли письмом, то ли еще какой-то дрянью.

– Проснись и прочти!

А я не могу читать, пока не выпью чаю и не выкурю сигарету. Я протянул руку и позвонил.

Вошел Дживс, свеженький, как майское утро.

Ума не приложу, как это ему удается.

– Чаю, Дживс!

– Слушаю, сэр.

А Рокки опять суется ко мне со своим дурацким письмом.

– Что это? – спрашиваю его. – В чем дело, черт побери?

– Читай!

– Не могу. Еще чаю не пил.

– Ладно, тогда слушай.

– От кого письмо?

– От тети.

В эту минуту я снова задремал. Просыпаюсь, а Рокки как раз спрашивает:

– Что же мне теперь делать?

Тут подобно потоку, тихо струящемуся по мшистому руслу, в комнату вплыл Дживс с подносом в руках, и я сообразил, как мне выкрутиться.

– Рокки, старина, – говорю я, – прочти, пожалуйста, еще раз. Пусть Дживс тоже послушает. Тетушка мистера Тодда прислала ему весьма странное письмо, Дживс, и мы хотим с вами посоветоваться.

– Слушаю, сэр.

Дживс, весь олицетворенная преданность, замер посреди комнаты. Рокки начал читать:

«Дорогой Рокметеллер, я долго все обдумывала и пришла к заключению, что очень безрассудно с моей стороны так долго откладывать то, на что я уже решилась».

– Что скажете, Дживс?

– Мне кажется, пока немного туманно, сэр, но, безусловно, многое прояснится, если мы продолжим чтение документа.

– Читай дальше, дружище, – говорю я Рокки, дожевывая бутерброд.

«Ты знаешь, как я всегда страстно мечтала о том, чтобы поехать в Нью-Йорк и своими глазами увидеть восхитительную жизнь, полную радости и наслаждений, о которой так много читала. Боюсь, теперь уже невозможно осуществить эту мечту. Я слишком стара и слишком слаба. У меня уже нет сил».

– Грустно, Дживс, а?

– В высшей степени, сэр.

– Грустно! Как бы не так! – вставил Рокки. – Да ей просто лень. Я к ней ездил на Рождество, она здорова как лошадь. Ее доктор говорит, на ней можно воду возить. Но сама она талдычит, что безнадежно больна. Ну и, понятное дело, он вынужден ей поддакивать. Внушила себе, что поездка в Нью-Йорк ее убьет, поэтому она с места не двинется, хотя приехать сюда – ее заветная мечта.

– Как тот малый, у которого сердце где-то там в горах ищет олений след, а сам он внизу, верно, Дживс?

– В некотором отношении случаи весьма сходные, сэр.

– Валяй дальше, старина.

«Вот поэтому я решила, что если сама не могу вкусить удовольствий, которыми изобилует Нью-Йорк, то хотя бы порадуюсь им с твоей помощью. Эта мысль осенила меня вчера, после того как я прочла в воскресной газете прелестные стихи об одном юноше, который всю жизнь чего-то там страстно желал. Потом он этого добился, но был уже слишком стар и не испытал никакой радости. Такие печальные стихи, они меня растрогали до слез».

– Как же, растрогали! – ехидно ввернул Рокки. – Я вот десять лет стараюсь ее разжалобить, и все тщетно.

«Тебе ведь известно, что, когда меня не станет, все мои деньги унаследуешь ты. До сих пор я все никак не могла назначить тебе содержание. Теперь я решилась, но при одном условии. Я написала в Нью-Йорк своим поверенным и распорядилась ежемесячно выдавать тебе весьма значительную сумму. А мое единственное условие состоит в том, чтобы ты поселился в Нью-Йорке и наслаждался жизнью, чего я всегда желала для себя. Хочу, чтобы ты был как бы моим представителем и тратил эти деньги так, будто я сама их трачу. Хочу, чтобы ты окунулся в шумную, веселую жизнь. Хочу, чтобы ты стал душой общества, блистал на званых вечерах.

А больше всего я хочу – даже настаиваю на этом, – чтобы ты писал мне по меньшей мере раз в неделю и давал подробный отчет обо всем, что ты делаешь и что происходит в Нью-Йорке. Таким образом и я тоже смогу получить удовольствие – пусть из вторых рук – и порадоваться, раз уж расстроенное здоровье не позволяет мне самой осуществить давнишнюю мечту. Не забудь, что я жду от тебя отчета во всех подробностях; не упускай никакой мелочи, даже такой, которая, на твой взгляд, не представляет интереса.

– Что делать? – спрашивает Рокки.

– А что? – говорю я.

– Как – что? Что мне теперь делать?

Тут только до меня дошло, как странно Рокки себя ведет – ему, можно сказать, прямо с неба вдруг, нежданно-негаданно свалилась куча денег. Ему бы, кажется, сиять и прыгать от восторга. А этот фрукт, посмотрите на него, вид такой, будто судьба-злодейка нанесла ему удар прямо в солнечное сплетение. Просто поразительно.

– Ты что, не рад? – говорю ему.

– Рад?

– Я бы на твоем месте двумя руками ухватился за такую возможность. По-моему, тебе здорово повезло.

В ответ Рокки что-то пискнул, вытаращился на меня и принялся поносить Нью-Йорк почище Джимми Манди, того самого парня, который ратует за реформы в обществе. Недавно он прибыл в Нью-Йорк, предвыборное турне у него, ну и я пару дней назад прошвырнулся на Мэдисон-сквер-гарден, послушал его с полчасика. Ох и досталось от него Нью-Йорку, уж он в выражениях не стеснялся, видно, город ему здорово не понравился. Но, ей-богу, старина Рокки его переплюнул. Джимми по сравнению с ним, можно сказать, просто дифирамбы Нью-Йорку пел.