Павел Колошеин - Немного о грустном, но всё же с улыбкой

В доме, где хранят добро
И где флаг висит на крыше.
Там, где злато – серебро
Жили серенькие мыши.

Среди них жила одна
И была такой же серой.
Только серой быть она
Почему-то расхотела.

И с чего ей вдруг взбрело
Свою шкуру сделать рыжей?
Знать, решение пришло
Когда течь открылась в крыше.

Взвыли мыши. В сером стаде –
Желто – белая ворона.
В результате – склад в осаде.
Круговая оборона.

Тут приказ – осаду снять,
Сдать позиции без боя,
От норы ключи отдать,
Чтоб работа шла без сбоя.

Перекрасить в серый цвет
Всё, что выглядит не серым.
А в ответ скупое: «Нет!
Цвет менять я расхотела».

Желто серая война
Длилась, в общем – то не долго.
Воевала мышь одна
С серой массой, но без толку.

Всё осталось как и прежде.
Мышку желтую убрали.
Мыши в серенькой одежде
Будни серо коротали.

И ни лучика надежды
И ни капли желтой краски.
Только серые одежды,
Нет ни радости ни ласки.

Можно тут поставить точку
В сей истории унылой.
Но когда писал я строчку
Вдруг мне Рыжик позвонила.

И поведала – Мы часто
Вкруг себя причины ищем,
Но, задумайся, ведь счастье
Выпадает даже нищим!

Жизнь из круга выбивает,
Может, просто для того,
Что подумать заставляет –
Не за что, а для чего!!!

У меня внутри невольно
Что-то вдруг перевернулось.
И рука непроизвольно
К рыжей краске потянулась.

А мораль, как хлеб – простая.
Подсказал мне голос свыше:
В серенькой мышиной стае
Хоть один быть должен рыжим!

Не стоит больше слюни распускать.
И так уж все с расшатанными нервами.
Иль нам «Лошадкам тягловым» не знать,
Что лучшие всегда уходят первыми.

Ведь, лучшие всех лучше осознали,
Что в Корабле одни сплошные течи.
Здесь нам распятья организовали
И мы тут лишь мишени для картечи.

А горизонты те, что предстоит тебе освоить
Неведомы пока ни нам и ни тебе.
Коль будет всё удачно – сможешь нас к себе пристроить.
А будем на плаву – возьмем тебя к себе

А капитана вздернем мы на рее.
Здесь очередь, кто всё исполнит это.
А ты, Добряк, хоть всё добрее и добрее,
Веревку дай, да мыло с туалета.

Об этом очень трудно говорить,
Но, может, в этом есть всей жизни суть:
Ты смог когда-то жизнь нам подарить,
А мы лишь проводить в последний путь.

Самая хорошая,
Самая красивая,
Почему с тобою
Так легко всегда?
Оттого, наверное,
Что ты – моя любимая,
Ты моя одна – навсегда.

Пусть сейчас нам трудно
И длинны разлуки,
Но когда ты рядом,
То в душе весна.
Посмотри в глаза мне
И скажи, что любишь,
И в нежном поцелуе
Наши замрут уста.

Ты в мой дом приходишь,
И приносишь солнце,
И одним лишь взглядом
Я твоим согрет.
Протяни мне руки,
Дай свои ладони,
Я прижму их к сердцу
И замру навек.

Самая хорошая,
Самая любимая,
Самая красивая,
Самая, самая

Отмели январские метели,
Отворив широкий путь весне.
Но вдруг посыпал снег в апреле
И всё опять предстало в белизне

И опять деревья, словно в сказке
В белых одеяниях стоят
И, искрясь на солнце, нежно, с лаской
О зиме прошедшей говорят.

И снова белый снег кружится.
Словно пламя обжигая кровь.
Кружится и ложится на ресницы.
И напоминает про любовь

Ту любовь, что больше не вернется,
Что ушла зимою в холода.
Ту любовь, что первою зовется,
Что осталась в сердце навсегда

И опять деревья, словно в сказке
В белых одеяниях стоят.
И, искрясь на солнце, нежно, с лаской
О любви прошедшей говорят.
Начало семидесятых прошлого века

Ну, что же пожелать тебе, Людмила?
Чтоб ты всегда была и у тебя всё было:

– И нежный взгляд, испепеливший душу
(Из-за него обет невинности нарушу).

– И голос нежный, мягкий, как ручей
(Он создан лишь для ласковых речей)

– И легкая, скользящая походка
(Для топ-моделей настоящая находка)

– И…перечислить всё мне времени не хватит.
Хочу поднять бокал. Пусть кто-нибудь накатит!

Ведь жизнь не так проста,
Как хочется её себе представить.
Порой перенасыщена, порой она пуста.
Но не прибавить ничего и не убавить.

Желаю КРАСОТЫ, ЛЮБВИ и СЧАСТЬЯ!
И пусть твой дом
Минуют все ненастья.

Осколки вазы склеить
сложно,
Но, коль желание придёт,
Их так сложить друг с другом
можно,
Никто и трещин не найдёт!

Плохое позабудется,
Хорошее останется.
Желание пусть сбудется,
И всё пусть устаканется.

Вы мне сказали: «Милый друг».
И боли капли не осталось.
Все хвори отступили вдруг
И язва враз зарубцевалась!

От благ земных не откажусь я.
Знать быть мне здесь ещё не раз.
И коль опять здесь окажуся,
Лишь, чтоб опять увидеть Вас!