Олег Сироткин - Противоречие. Перевертыш. Парадокс. Курс лекций по сценарному мастерству

Так вот, в обоих случаях мы узнаем печальную правду о спутнике протагониста: назойливый весельчак и балагур – глубоко одинокий человек. Он потерял близкого человека. Его избыточная общительность – попытка пережить горе от потери любимого человека. Эта идея – мощный поворот. Как и в «Человеке дождя», эта новость буквально переворачивает восприятие одним героем (нормальным) другого (чудака).

А теперь – внимание: в фильме «Самолетом, поездом, машиной» это событие расположено в самом финале. Буквально в последних минутах. Это – кульминация картины. Герой Стива Мартина (Нил Пейдж) понимает, что у персонажа Джона Кэнди (Дэл Гриффит) умерла жена. Ему некуда ехать и не с кем праздновать День благодарения! Поэтому Пейдж приглашает Гриффита к себе домой.

А в картине 2010 года «Впритык» это событие, выполняющее ту же функцию – кардинальное изменение отношения одного героя к другому, – расположено… на 53-й минуте фильма! Когда Питер Хайман (герой Роберта Дауни-младшего) узнает, что единственный родной человек в жизни Итана Трэмбле (Зак Галифианакис), его отец, недавно умер. Бедолага путешествует по стране с банкой из-под кофе, в которой – прах его любимого отца.

Словом, что в 1980-х годах было кульминацией кинокартины, в 2010-м превратилось в мидпоинт. При этом фильмы – тематически и фабульно – чуть ли не идентичны. Казалось бы, что мешало авторам «римейка» раскрыть правду о чудаке в самом финале – так, как это было сделано в «оригинале»? Мой ответ: требования времени помешали. Ускорение темпа жизни вынуждает современных драматургов формировать мощную перипетию в середине фильма, а ближе к финалу закладывать еще один сюжетный твист. Чтобы зритель не скучал.

Рассмотрим еще один элемент структуры сценария, о котором я не имел ни малейшего понятия в студенческие годы. Bad Guys Close In (BGCI) – этап истории, когда силы антагонизма впервые вплотную приближаются к протагонисту.

Мидпоинт часто понимается в структуре сценария как промежуточная победа протагониста. Скажем, если следователь ведет расследование преступления, то в мидпоинте он может получить первую серьезную зацепку, где искать преступника. И тут же следом, нередко в той же сцене, силы антагонизма «наносят ответный удар». Любопытно подан BGCI в кинокартине «Семь» Дэвида Финчера.

Главные герои, детектив Сомерсет и детектив Миллз, находят очередную жертву маньяка – человека, которого маньяк обвинил в смертном грехе лени и наказал тем, что приковал к кровати, целый год мучая его голодом и держа в неподвижном состоянии. Внезапно «мумия» на кровати оживает – то есть жертва еще жива. Впервые у наших героев появляется живой свидетель. Мидпоинт в «Семерке» – «обманчивая победа». Впервые удалось предотвратить гибель жертвы маньяка.

И тут же, буквально в следующей сцене, происходит инцидент, когда детектив Миллз случайно замечает папарацци, украдкой делавшего снимки на месте происшествия. Взбешенный Миллз кричит на него и выбивает из рук журналиста камеру. Каково наше изумление, когда позднее, в «большом поражении», мы узнаем, что это был… сам маньяк! Более того, в этот момент он выбирал очередную жертву (на роль которой назначил самого Миллза). Вот такой BGCI – «плохой парень» действительно оказался рядом, совсем рядом. Событие расположено на 54-й минуте истории.

Если герои вашей истории – мошенники, я бы рекомендовал использовать мидпоинт по типу «обманчивая победа»: проходимцы впервые успешно срывают большой куш. Они радуются деньгам как дети. И тут… Пришла полиция. У копов еще нет доказательств – но есть подозрения. Ни в каком другом элементе структуры не найдется более подходящего места, чтобы приблизить силы антагонизма к главным героям и поставить под угрозу исход их дела, чем сразу после «обманчивой победы».

Этап BGCI можно найти абсолютно во всех жанровых кинокартинах. В «Матрице» он выглядит так.

Морфеус и Нео идут по улице, заполненной людьми. Они находятся в Нью-Йорке образца 90-х годов прошлого века. Подтянутые яппи и симпатичные дамы спешат на работу. Нео засмотрелся на обаятельную блондинку в красном платье.

Внезапно Морфеус восклицает: «Осторожно, сзади!» Мир вокруг Нео замирает. Нео оборачивается и видит за своей спиной застывшего агента Смита, нацелившего пистолет в затылок Нео. Выясняется, что наши герои находятся не в настоящей Матрице, а в учебной копии. Морфеус поясняет Нео, что у антагонистов (агента Смита) есть способность перевоплощаться в любого жителя Матрицы.

Это прямолинейный, практически дословный перенос на экран понятия «Плохие парни рядом». Далее в «Матрице» следует сцена, в которой этот этап истории проиллюстрирован сюжетно.

Механизмы, напоминающие по форме спрутов, вдруг оказываются в поле зрения корабля «Навуходоносор». Чтобы «охотники» не нашли повстанцев, герои полностью обесточивают «Навуходоносор».

Слепые машины, реагирующие только на электромагнитное поле, оказываются рядом с нашими героями – но не замечают их. Но это не все: Вачовски проходят этап структуры «Плохие парни рядом» на всех уровнях проекта.

Поздняя ночь. Нео подходит к Сайферу, который сидит за штурвалом «Навуходоносора». Между ними завязывается разговор, и Сайфер сетует, что не выбрал красную пилюлю, которая позволила бы остаться в сладкой грезе Матрицы. Он сожалеет о том, что проснулся…

Далее следует еще одна сцена.

Матрица. Современный ресторан ХХ века. За столом сидит Сайфер и с удовольствием ест кусок сочного стейка. Выясняется: его собеседник в ресторане – агент Смит. Мы узнаем, что Сайфер готов выдать Системе Морфеуса в обмен на возможность снова погрузиться в сладкий сон…

В этот момент мы отчетливо понимаем: среди повстанцев есть предатель, Иуда. «Плохой парень» совсем рядом с нашими героями – он в составе их команды.

Любопытно, что этап «Плохие парни рядом» в структуре Кристофера Воглера называется «Приближение к сокрытой пещере». Так вот, важнейшим свойством этого этапа Кристофер Воглер во время мастер-класса в Москве назвал «смену масок» героев. То есть среди участников обнаруживается тот, кто надел на себя чужую маску. Именно это и происходит в сцене с Сайфером: соратник оказывается врагом.

Следует упомянуть первую сцену, намекающую на личные отношения Тринити и Нео, которая заявляет в проекте линию E – любовную линию протагониста. Я уже говорил: как правило, любовная линия вступает в свои права в начале второго акта: это либо линия B, либо С.

В «Матрице» – редкий случай – линия заявлена в начале второй части второго акта: между мидпоинтом и «Плохими парнями рядом». Не хотелось разбивать разбором этой линии описание важной сценарной связки мидпоинт – BGCI. В то же время не упомянуть о возникновении личной линии протагониста тоже нельзя.