Вожди и заговорщики

с‹-

кую власть, было очевидно, что она стала бы лишь переходным состоянием, позволяющим оппозиции легализоваться, укрепить организационные связи и перейти в наступление 73.

Свое сближение с группой Громана в рамках этих бесед Суханов относит к концу 1929 года. Потом следствие «передвинет» этот момент на весну 1929 года, игнорируя столь важную деталь, как объяснение с Громаном на дне рождения Суханова 9 декабря 1929 года. Только после этого Суханова могли допустить к более интимным обсуждениям («принять в СБ»). На заседаниях СБ Суханов делал крайне критический доклад об аграрной политике, содержание которого явно расходится с тенденцией следствия: колхозы названы там «воскрешением народнической утопии», что бьет и по большевистской идеологии, и по версии о близости меньшевиков и народников из ТПК. Лишь в январе 1931 года Суханов начинает косвенно признавать факт вредительства, выразившийся в том, что меньшевики не поддерживали план пятилетки и поэтому не выполняли его с должным рвением. Ничего невероятного в таком саботаже не было, тем более что многие лидеры групп уже были уволены за саботаж разработки сверхиндустриалистских планов.

В показаниях 22 января происходит психологический перелом. Теперь Суханов уже недвусмысленно говорит о поддержке со стороны СБ интервенции против СССР и вредительства, называет нужные следствию сроки. Казалось бы, фальсификация состоялась. Но и дальше Суханов не называет никаких фактов вредительства, а предпочитает рассуждать о политике, называя встречи «совещаниями», «заседаниями» и «пленумами». Даже сдавшийся Громан все равно пишет: «Сношения носили характер политических со-беседованийБ» 74Правду, ничего кроме правдыБ

Ранние показания Суханова в целом соответствуют поздним показаниям Кондратьева. 26 февраля он утверждал, что до 1928 года они с Громаном были скорее политическими противниками: «Я считал его тогда сверхиндустриалистом и инфляционистом. Он обвинял меня в крестьянофильстве и антииндустриализме» 75. В это время Кондратьев считался идейным лидером «прокрестьянско-го» направления общественной мысли, на него ориентировались единомышленники-специалисты по всей стране, как на Громана- специалисты социал-демократических взглядов. Левая оппозиция попрекала правящую группу тем, что они находятся под влиянием Кондратьева и Громана. Так, в 1927 году тезисы Кондратьева к

совещанию наркомземов Зиновьев назвал манифестом кулацкой партии. Он даже пытался опубликовать об этом статью, но нарком земледелия А.П. Смирнов не позволил этого сделать: «Калинин тоже, насчет того, что кулак в Америке богат, а у нас какой-де кулак, у нас он бедный. Это все вдохновляется Кондратьевым» 76.

Понятно, что после перемены курса лидер «крестьянофилов» оказался в опале. После увольнения Кондратьева с поста директора Конъюнктурного института Наркомфина в 1928 году началось его личное сближение с Сухановым и Громаном. Постепенно Кондратьев понял, что за Громаном стоит какая-то организация, и Громан понял то же самое о Кондратьеве.

До этого момента в показаниях Кондратьева нет ничего невероятного. За обоими теоретиками стоял круг близких по взглядам людей. Тут бы с точки зрения тенденции следствия и начать свидетельствовать о Союзном бюро ЦКРСДРП, его подрывных действиях, стремлении к интервенции и т. д. Но Кондратьев не желает говорить то, чего не знает: «Но я никогда ни от Громана, ни от Суханова не слышал, что во главе организации стоит оформившееся Союзное бюро ЦКменьшевиковБ Яне помню, чтобы указывал Громану и Суханову, что наша организация называется ТКП» 77. Ничего кроме правдыБ

Кондратьев признает, что в центральную группу (ЦК) ТКП входили также Юровский и Макаров. ЦКдано в скобках. Хотите называть лидеров группы ЦК - ну называйте. Хотите называть консультации Кондратьева, Громана и Суханова блоком- называйте. Тем более что в разговорах «употребляется даже самый этот термин» 78.

Планы ТКП Кондратьев излагает как сценарий вероятного развития событий, которыми оппозиция может воспользоваться, но которые не собирается провоцировать. Участники обеих организаций высказывались за демократическую республику и экономическую программу НЭПа. Но, вопреки интересам следствия, Кондратьев добавляет: «Должен, однако, сказать, что платформа как меньшевистской организации, так и ТКП была далеко не закончена выработкой и потому по ряду вопросов не существовало единства взглядов как в одной, так и в другой организации». Кондратьев подчеркивает: «ЦКТКП не имел никаких непосредственных связей с интервентамиБ Совместных специальных организационных действий по подготовке общего восстания организации не предпринимали» 79. Даже Громан, согласившийся полностью

«разоружиться» перед следствием, все таки подчеркивал разногласия между организациями блока: «О слиянии организаций не может быть и речи, в виду явного различия политических программ» 80. По утверждению Громана, в 1928 году был создан только информационный центр (то есть люди делились друг с другом информацией). Более того, весной 1929 года представители Промпартии не явились на встречу, контакты с ними были потеряны.

Не получался блок сплоченных вредительских организаций. Аклубы оппозиционных политиков вырисовывались вполне рельефно. Но в случае социального кризиса из таких клубов быстро формируются партии. Если не за 48 часов, как утверждал Суханов, то за неделю. Ав случае кризиса власти массы знают, кого поддерживать, и такие партии становятся массовыми движениями. «Теневые правительства» выходят из подполья и начинают претендовать на власть. Вфеврале 1917 года оппозиционные политики, известные интеллигенции, подхватили падавшую власть.

Громан утверждает, что обсуждался вопрос о создании временного правительства из представителей СБ и ТКП, возможно с привлечением Промпартии и правой оппозиции ВКП(б). Думали ли Громан, Суханов и Кондратьев о создании «временного правительства»? Базаров рассказывал, что как-то в конце 1929- начале 1930 года у Суханова «кто-то из присутствующих, возможно Громан, заявил, что в стране, в ВКП(б) нет никаких организующих сил, на которые можно было бы опереться. В ответ на это Суханов, шутя, заметил: «Как нет таких сил? Даже из числа присутствующих здесь лиц можно указать таких, какие могли бы быть министрами. Вот, например, Базаров мог бы быть министром иностранных делБ Одновременно Суханов и других присутствующих характеризовал как способных занять министерские посты» 81. Обмена мнениями после «шутки» Суханова не было, но позднее Кондратьев сообщил Громану, что его хотелось бы видеть в будущем правительстве. Тема «теневого кабинета» обсуждалась в шутку, но обдумывалась всерьез.