Вожди и заговорщики

рашевцы. Но декабристы успели выйти на Сенатскую площадь «в свой назначенный час». Амогли и не успеть. Александр I получал предупреждения о заговоре, но не принял мер. Аесли бы меры принял, то судить о заговорщиках можно было бы по их признаниям и проектам конституций. Обвиняемые в антисоветском заговоре признавались в преступлениях, но не писали проектов.

Однако лидеры идейных течений 20-х годов не переставали писать и в 30-е годах. Их мысли были заняты противоестественными условиями политической борьбы при сталинском режиме. Ида-же если речь шла о другом, сквозь строки проступала трагическая судьба оппозиции.

Незадолго до ареста Л. Каменев по долгу службы в издательстве «Академия» писал предисловие к сборнику, посвященному заговору Катилины в Древнем Риме. Он считает, что это - «революционное движение», «последняя попытка сопротивления республиканских элементов» наступлению цезаризма. «Они не оставили истории никаких свидетельств о своей программе, своих планах и замыслах. Сохранились только свидетельства смертельных врагов движенияБ Обесчещение врага, сведение социально-политического движения к размерам уголовного преступления - такова была цель обоих (выражавших официальную точку зрения Цицерона и Салюстия. - А.Ш. ). Задача удаласьБ Катилина и его сообщники вошли в историю как устрашающий образец политических авантюристов, готовых ради низменных личных целей, опираясь на отребье человечества, предать на поток и разграбление основы человеческого общежития. Обычная участь разгромленного революционного движения» 16. Как мы видели выше, сталинское словечко «отребье» Каменев приводит почти в это же время, когда пишет о советском обществе. Будет оно звучать и на процессах, где Каменева и других участников «разгромленного революционного движения» будут обвинять в стремлении «предать на поток и разграбление основы человеческого общежития», вредительстве небывалых масштабов.

Но, даже читая «прокурорские речи Цицерона» (еще одна аналогия Каменева), можно реконструировать цели движения Кати-лины.

О взглядах лидеров внутрипартийной оппозиции ХХ века мы знаем гораздо больше, чем о Катилине. Знаем мы и то, что их критическое отношение к сталинской системе мало изменилось в

первой половине 30-х годов. Так, «разоружившийся перед партией» троцкист Х. Раковский сразу после ареста, еще до того, как согласился клеветать на себя, говорил о своих взглядах: «Пролетарская диктатура превратилась в государство сословное» 17. Может ли настоящий большевик не бороться против сословного государства?

Как бороться? Обсуждая методы борьбы, революционеры не забывали об опыте Российской революции. Предпочтительный вариант - создание подпольных ячеек, пропаганда, переход к агитации. Опыт Рютина показал, что в нынешних условиях этот путь обрекает сопротивление на провал. Между тем вся система власти пронизана влиятельными чиновниками, недовольными Сталиным. Абсолютистская система хорошо защищена от движения снизу, но беззащитна перед переворотом и терактом.

Доступные сегодня документы и информация о политическом опыте большевизма позволяет предполагать, что за признаниями оппозиционных лидеров на следствии стоят реальные обсуждения возможности избавления от сталинского режима. Различие сталинской версии событий и реальности заключалось в том, что Сталин заставил своих противников признать не только сам факт обсуждения таких методов, как терроризм, пораженчество, саботаж и переворот, но и сознаться в широкомасштабных действиях по осуществлению всех этих методов, явно противоречащих друг другу.

Террористические разговоры вела не только левацкая молодежь. Член ЦКГ. Каминский, который в июне 1937 года попытается выступить против репрессий, на февральско-мартовском пленуме рассказывал, как врач Лурье доложил ему о разговоре с уральским троцкистом Дерябиным. В сентябре 1932 года Дерябин призывал Лурье примкнуть к террористической организации, которая готовит убийство Сталина: «Убить Сталина должен коммунист, иначе скажут, что убил кулакБ» В организации участвовал Мрач-ковский, который утверждал, что связан с Москвой, а также ряд местных коммунистов, которые попытались замять дело, когда Лурье сообщил о разговоре в партийные органы. Каминский обвинил в попытках замять дело и руководство НКВД во главе с Ягодой 18.

Рассуждая о возможности существования террористических планов у оппозиции, итальянский историк Д. Боффа пишет: «Естественно, нельзя категорически исключать вероятность того, что

они в условиях полнейшей секретности строили планы такого рода, для того лишь, чтобы затем отклонить их. Единственным, кто по правдоподобному свидетельству, однажды подумал о такой возможности, был Бухарин, то есть как раз тот деятель, чье поведение фактически было наиболее далеким от любых террористических поползновений» 19. Если на эти темы рассуждали Н. Бухарин, А. Смирнов, уральские троцкисты, то непонятно, почему невероятным кажутся подобные же рассуждения других большевиков, которые в этом позднее обвинялись. Кстати, и Н. Бухарин, и другие большевики никак не могут быть заподозрены в отсутствии у них «террористических поползновений»- большевизм неоднократно прибегал к террору, в том числе и к массовому, этот террор публично одобрялся и Бухариным. Оказавшись отрезанными от реальных рычагов власти, столкнувшись с практикой репрессий против товарищей по партии, Н. Бухарин, как и другие революционеры, мог вспомнить свою фразу: «Вреволюции побеждает тот, кто другому череп проломит» 20. Политическая биография большевиков не дает никаких оснований для того, чтобы согласиться с гипотезой О. Лациса о том, что «не недостаток ума, а избыток благородства помешал российским революционным интеллигентам вовремя понять и убрать Кобу» 21. Увы, большевики не столь наивно-благородны, они искали пути устранения Сталина. Но Сталин оказался коварнее и решительнее своих противников, хотя иногда его власть висела на волоске.

Скорее можно согласиться с мнением Л. Фейхтвангера: «Большинство этих обвиняемых были в первую очередь конспираторами, революционерами; всю свою жизнь они были страстными бунтовщиками и сторонниками переворота - в этом было их призвание… Они были в некотором смысле разжалованными… Но «никто не может быть опасней офицера, с которого сорвали погоны» говорит Радек, которому это должно быть хорошо известно» 22.

Впрочем, далеко не все люди, недовольные Сталиным, были «разжалованными офицерами». Ктому же террористический акт имеет очевидный минус - поверженный враг приобретает ореол мученика. Поэтому, взвешивая за и против, недовольные большевики предпочитали обойтись без теракта. Альтернативой ему был переворот. ВЦКбыла группа людей, готовая выступить против Сталина. Но только при условии, если будет гарантия, что выступивших не арестуют.