Вожди и заговорщики

хорошие люди - наши сыновья, братья, наши товарищи, которые целиком и полностью за Советскую власть»,- заявил Орджоникидзе и был поддержан «бурными и продолжительными ап-лодисментами» 110. Более того, ему удавалось добиваться реабилитации уже арестованных директоров.

Готовясь к выступлению на пленуме, Орджоникидзе начал собирать материалы о «диверсиях», в которых обвинялся его заместитель Пятаков и его подельники. Эти материалы могли быть использованы для разоблачения Ежова на ближайшем пленуме ЦКв феврале 1937 года, что позволило бы разрушить всю «антитеррористическую» (то есть террористическую в отношении партийной элиты) стратегию Сталина. Но решающее столкновение не состоялось. Орджоникидзе пытался убедить Сталина в своей правоте заранее. Эмоциональные беседы между ними дали понять Серго, что Коба непреклонен и на пути к своей цели не остановится ни перед чем. Орджоникидзе не был настолько сильным лидером, чтобы бросить прямой вызов Сталину на пленуме. Но и поддерживать террор против товарищей не желал. 19 февраля, накануне пленума, он погиб от пулевого ранения. Версия об убийстве Орджоникидзе пока не получила достаточных доказательств, однако его гибель произошла внезапно, причем неожиданно для него самого. Весьма вероятна высказанная Р. Конквестом версия самоубийства под давлением Сталина, например под угрозой ареста 111. Орджоникидзе был человеком эмоционально неуравновешенным, разрыв со старым другом Сталиным был для него глубокой личной трагедией так же, как и начавшееся уничтожение старых товарищей. Был расстрелян и брат Орджоникидзе. Но о том, что он готов застрелиться, Орджоникидзе накануне говорил Микояну. Гибель Орджоникидзе дезорганизовала партийное сопротивление сталинской «антитеррористической операции» накануне решающего пленума ЦК.

Февральско-мартовский пленум

На состоявшемся сразу после гибели Орджоникидзе пленуме ЦКВКП(б) генсек, опираясь на результаты двух первых процессов, подвел идеологическую основу под террористический удар, который обрушится на партию несколькими месяцами позднее. Сталин, Ежов, Молотов и другие выступавшие рисовали грандиозную картину терроризма и вредительства, развернувшегося в

стране. Не заметив вредительства среди своих сотрудников, большевистские лидеры скомпрометировали себя. «Ошибка наших партийных товарищей состоит в том, что они не заметили глубокой разницы между троцкизмом в прошлом и троцкизмом в настоящем. Они не заметили, что троцкисты давно уже перестали быть идейными людьми, что троцкисты давно уже превратились в разбойников с большой дорогиБ Чем больше будем продвигаться вперед, чем больше будем иметь успехов, тем больше будут озлобляться остатки разбитых эксплуататорских классов, тем скорее они будут идти на более острые формы борьбыБ Ошибочно было бы думать, что сфера классовой борьбы ограничена пределами СССР» 112, - говорил Сталин. Оппозиция, таким образом, представляется как авангард мирового капитализма, проникающий в советское общество, в том числе и в ее правящую элиту. Разгром этого авангарда в ходе все обостряющейся классовой борьбы становится предпосылкой мировой победы. «Антитеррористическая» операция нависала своим острием над старой большевистской гвардией. Особенно резко Сталин выступал против процесса образования кланов в структуре ВКП (б): «Что значит таскать за собой целую группу приятелей?.. Это значит, что ты получил некоторую независимость от местных организаций и, если хотите, некоторую независимость от ЦК. Унего своя группа, у меня своя группа, они мне лично преданы» 113. Против саботажа местными кланами работы НКВД было направлено и выступление Н. Ежова на пленуме: «Ядолжен сказать, что я не знаю ни одного факта, когда бы по своей инициативе позвонили и сказали: «Тов. Ежов, что-то подозрителен этот человек, что-то неблагополучно в нем, займитесь этим человеком»… Чаще всего, когда ставишь вопрос об арестах, наоборот, защищают этих людей» 114.

Одним из важнейших итогов пленума стало согласие ЦКна арест Бухарина и Рыкова. Сталин готовился к уничтожению последнего интеллектуального центра, который сможет обеспечить управление хозяйством в случае отстранения Сталина от власти.

Перед арестом Бухарин оставил письмо будущим руководителям партии, которое его жена выучила наизусть. Отмежевавшись от оппозиционной деятельности после 1929 года, Бухарин видит причину происходящего кошмара в «адской машине НКВД», которая действует «в угоду болезненной подозрительности Сталина, боюсь сказать большеБ» 115Он объявил голодовку и пошел на пленум. Но там Бухарин все же пытался убедить Сталина: «Яведь ни

на что не претендуюБ» 116Ему не верили. Ежов, обвиняя правых в запирательстве, практически выдал суть сталинских опасений: «Они своим единомышленникам дают сигнал: «Продолжайте работать, конспирируясь больше; попадешь - не сознавайся» 117. Бухарина успокаивали, но отказывали ему в доверии. Такая обстановка. Осторожно защищать Бухарина решился лишь Н. Осинский. Остальные участники пленума демонстрировали Сталину свою лояльность, которая выражалась в нападках на правых. Бухарина перебивали около 50 человек. Они травили Бухарина, не понимая сути происходящего, надеясь хотя бы сейчас «вбить осиновый кол» в оппозицию и на этом закончить с репрессиями. Витоге обсуждения создали комиссию для выработки резолюции. Ежов предлагал высшую меру. Но Сталину было важно успокоить тайных сторонников правых, и решили пока даже не придавать Бухарина суду, а передать дело НКВД. Это означало арест.

Никто из присутствовавших не решился прямо выступить против политики террора. Шеболдаев, Постышев и другие региональные лидеры каялись за то, что «проглядели» врагов.

Ворошилов говорил: «Как т. Сталин нам указывает, многие уже решили почивать на лаврах» 118. При этом и сам Ворошилов, оказывается, «почивает». По дороге на пленум Каганович съязвил: «Посмотрим, как ты будешь себя критиковать, это очень интересно». Ворошилов ответил: «Но положение мое, Лазарь Моисеевич, несколько иное, чем положение, предположим ВашеБ у нас в рабоче-крестьянской Красной армии к настоящему моменту, к счастью или к несчастью, а я думаю, что к великому счастью, пока что вскрыто не особенно много врагов народа» 119. Ворошилов еще не знал, что через несколько месяцев будет участвовать в избиении командных кадров.

Присоединившись в целом к выводам Ворошилова, Молотов обратил внимание на необходимость дальнейшей проверки армейского хозяйства: «Если у нас во всех отраслях хозяйства есть вредители, можем ли мы представить, что только там нет вредителей?… Но у нас, к счастью, мало разоблачено вредителей в армии. Но мы все-таки должны и дальше проверять армию» 120. Да, армию будут проверять, но прежде всего политработников (об этом специально говорит Молотов), и прежде всего армейское хозяйство. Хотя и по поводу командных кадров есть упущения (проглядели нескольких троцкистов), но о чистке комсостава речь не идет. Этим кадрам вскоре предстоят большие дела. «Мы теперь ввязываемся в