Вожди и заговорщики

Описывая события начиная с 1933 года, Тухачевский начинает вести уже в большем соответствии с тенденцией следствия и с такими деталями, которые не могли не быть для него унизительными. Если раньше Троцкий «просит его», то теперь Тухачевский получает «задание Троцкого» о сотрудничестве с фашистами, шпионаже в их пользу, диверсиях и т.д. 65Дальнейшее изложение носит смешанный характер. Вставки о вредительстве, пораженчестве и т. п., соответствующие «тенденции следствия», перемежаются с эпизодами о беседах недовольных военных. Эти фрагменты откровенно противоречат друг другу. Так, Тухачевский и командарм С. Каменев ведут откровенный разговор об ошибках военного командования. Тут же Каменев подключается к «вредительству», то есть сознательно делает ошибки. При этом в качестве «вредительских» действий Каменева Тухачевский описывает слабость ПВО, связанную с недостатком технических средств (что зависело не от С. Каменева, а от поставщиков военной техники).

Вслед за Тухачевским, Фельдманом, Эйдеманом и Каменевым к руководящему ядру заговора присоединились Примаков, Убо-ревич, Якир, который, в свою очередь, контактировал с Гамарником и Корком. В 1933 году Примаков присоединил к группе Тухачевского свою троцкистскую военную группу. Приход в руководство заговора Якира и Уборевича привел к разногласиям (как мы видели, эти военачальники конфликтовали и на официальных заседаниях вплоть до весны 1936 года). Тухачевский рассказывает о дискуссиях между военными, которые рисуют заговор вовсе не в том свете, в котором его желало бы представить следствие: «Уборевич и Якир раскритиковали состав центра заговора. Они находили этот состав слишком «беспартийным». Якир считал нужным усиление не только центра, но даже и рядового состава людьми с большим партийным и политическим весом» 66. То есть Якир и Убо-ревич выступали за отстранение нынешней правящей группы в пользу нового партийно-государственного руководства, а не за установление военной диктатуры. Это свидетельствует в пользу гипотезы о готовящемся перевороте на пленуме. Учитывая признания в консультациях с партийными деятелями, Тухачевский был не против сохранить коммунистический режим, хотя бы по форме. Но роль военных в нем в этом случае стала бы гораздо большей.

Тухачевский обсуждал с Бухариным планы борьбы со Сталиным, а Ягода в 1936 году перебрасывался с маршалом такими репликами: «Ну, как дела, главный из борцов?» и «Вслучае надобности военные должны уметь подбросить силы к Москве» 67. Если это «тенденция следствия», почему бы не приписать Ягоде более определенные высказывания террористического и вредительского характера? Нет, Ягода обсуждает возможность переброски войск так, чтобы можно было в случае чего сказать речь о поддержке войсками Сталина и советской власти от каких-нибудь мятежников.

С 1935 года «единственно реальным представлялся переворот, подготовляемый правыми совместно с работниками НКВД. Однако положение могло измениться в результате тяжелой, напряженной войны в СССР, особенно в случае поражения» 68. Но, по оценкам советских военных, Германия была слишком слаба, чтобы захватить СССР. Это рассуждение нужно, чтобы вернуться от темы переворота к главной «тенденции следствия», направленной против Троцкого: с 1935 года он настаивал на организации поражения СССР в войне с лучшим другом троцкистов Гитлером.

Вывод Тухачевского был самоубийственным: «Таким образом, развивая свою платформу от поддержки правых в их борьбе против генеральной линии партии, присоединяя к этому в дальнейшем троцкистские лозунги, в конечном счете антисоветский Военно-троцкистский заговор встал на путь контрреволюционного свержения советской власти, террора, шпионажа, диверсии, вредительства, пораженческой деятельности, реставрации капитализма в СССР» 69. Зачем генералам, в руках которых находятся значительные массы войск, устраивать поражение страны в войне (победу в которой они с таким упоением готовили), почему не организовать просто военный переворот? Очевидно, такие признания нужны Сталину для компрометации заговорщиков. Но почему Тухачевский в здравом уме и твердой памяти подмешивает к вполне реалистичной картине подготовки переворота недовольными военными фантастическую картину организации «пятой колонны»? На чем основана его надежда, что оболгав себя таким образом, он сумеет сохранить себе жизнь и известное влияние? Почему после расстрела Зиновьева, Каменева, Пятакова Тухачевский верил, что Сталин оставит его в живых?

Ответить на этот вопрос помогают показания Тухачевского о планах организации поражения СССР в войне, которые так и называются - «План поражения». По существу это стратегические соображения Тухачевского об основных угрозах при войне с Германией. Тухачевский демонстрирует глубину своего мышления, полноту знания проблемы, время от времени вставляя: «я предложил Якиру облегчить немцам задачуБ» Но можно было и не облегчать, так как в нынешних планах есть недостатки, из-за которых «поражение не исключено даже без наличия какого бы то ни было вредительства» 70. Не нужно вредительства. Да и не было его. Тухачевский убеждает Сталина: без меня вы не сможете доработать планы будущей войны. Признав свою вину, Тухачевский пытался доказать свою военную квалификацию. Зачем? Вспомним опыт большевиков, к которому Сталин обратился в мае,- коллективное руководство войсками. Военные, которым не доверяют политически, все равно используются на службе. Без их квалификации не обойтись. Тухачевский был абсолютно уверен, что Сталин не собирается воевать без него и других разоблаченных генералов. С. Т. Минаков справедливо пишет о взглядах Тухачевского: «Его отношение к политической власти носило характер аристократически-снисходительный, порой пренебрежительный, несколь-

ко богемный, «ироничный»Б Были ситуации, когда он оказывался на грани «покушения на власть», однако нужна она была емуБ как одно из множества иных средств получения самого (сильного. - А.Ш.) из «аристократических удовольствий» - удовольствия Войны». Очередное разоблачение, далеко не первое, тоже могло восприниматься Тухачевским иронично, как некая игра, почти штабная. Свысока относясь к Сталину, Тухачевский не верит, что Вождь хочет его расстрелять. Но Тухачевский не мог не понимать, что после всего случившегося политики будут настолько сильно бояться своих генералов, что должны будут их расстрелять даже вопреки целесообразности и желанию. Поэтому побежденным необходимо предоставить гарантии, что они больше не будут претендовать на политическую власть. Для этого нужно пожертвовать своим престижем (по крайней мере до Войны, которая все спишет и оправдает), признаться в позорных преступлениях. Это была путевка в жизнь для людей, уверенных в том, что они нужны Стали-нухотя бы как хотя бы как«военспецы». Увы, Тухачевский и другие военачальники не знали, что Сталин не считал их незаменимыми.