Александр Соловьев - Выбор профессии

Зачастую получается так, что поиски возвращают художника к идеям, с которых он начинался как профессионал. Вспоминает Вячеслав Зайцев: «Работая над новыми коллекциями, я копаюсь в своих эскизах 80-х и нахожу там такое огромное количество идей, которые сегодня могли бы прозвучать совершенно по-новому. Сначала я думал: боже мой, неужели я как бы утратил связь со временем и не могу придумать что-то новое. На самом деле это, конечно, не так, просто тогда это было очень преждевременно. Меня всегда трудно было понять, потому что я как бы опережал время».

Способность разглядеть то, чему только еще предстоит случиться, предвосхитить ожидания публики – одно из условий успеха модельера. Это подтверждает и Валентин Юдашкин: «Сегодня мода стала шоу-бизнесом: интервью готовят накануне показов, шоу все чаще напоминают спектакли. Когда-то все ругали Зайцева за то, что его манекенщицы танцуют. А он попросту первым понял новую психологию: нет возможности делать, как на Западе, но можно довести шоу до уровня спектакля. Мы же стремились к классическому французскому дефиле и только добились этого, как французы стали устраивать на подиуме спектакли, над которыми мы так долго смеялись».

Для того же, чтобы разглядеть будущее, весьма полезно оглядываться. Моде вообще свойственна цикличность, круговорот красоты. Десяток лет назад бестселлерами Дома моды Зайцева стали модели, разработанные по темам, сложившимся еще десятью годами раньше. Возможно, именно это и стало отличительной чертой «русской моды» в его толковании: «Мода нам непозволительна, мы небогаты и не способны менять одежду каждый сезон. Поэтому я стараюсь разрабатывать одежду, которая жила бы продолжительной жизнью. Не нарушаю пропорций, воспеваю гармонию, стараюсь, чтобы все было на естественном месте – и грудь, и талия, и бедра. Женщинам это нравится, особенно русским. Русские женщины, за немногим исключением, не любят вызывающей одежды, провоцирующей конфликт или сильные эмоции. Они скорее консервативны».

Впрочем, основным своим достижением Вячеслав Зайцев считает не коллекции (народные ли, эксклюзивные ли) и не звездный перечень своих клиентов. Больше всего он гордится тем, что сумел сделать для профессии: «Самое главное – было положено начало профессии модельера в России. В эпоху развитого социализма отсутствовало представление о модельере как о личности. О нас говорили как о работниках легкой промышленности, портных, ремесленниках, но никогда – как о самостоятельной касте художников. Сегодня о нас уже говорят с уважением, интересом и перспективой…»

Правда, с тех времен многое изменилось. По словам Валентина Юдашкина, нынешним молодым модельерам пробиться гораздо сложнее: «Рынок открыт, и трудно сказать, какой марки нет в Москве». Одни лишь светлые идеи – которых, кстати, немало – не сделают модельера успешным. Нужна поддержка. В том числе и со стороны государства: «Мода – тоже показатель экономики в государстве. Так, например, в 65-м году итальянским правительством решались серьезные задачи по восстановлению мелких производств в Италии (люди разводили шелкопрядов). Были сделаны большие инвестиции, и мы видим, во что это воплотилось. У нас же потеряны вековые традиции, и наши промыслы попросту едва выживают».

С ним вполне согласен и Вячеслав Зайцев: «Русский модельер – это человек, который пытается найти точку опоры. Сегодня без опоры и инвестиций художник состояться не может. Мне кажется, что мой опыт периода развитого социализма стал мне опорой. Если бы его не было, меня бы не было тоже. Все, кто сегодня пытается самостоятельно добиться успеха, практически не выживают. Существуют лишь художники с мощной финансовой поддержкой».

Изменился – и кардинально – и клиент. А клиента надо любить: «Чтобы платье получилось, я должен полюбить клиента, проникнуться его желаниями. Я не могу сказать: «Вы 48-го размера, сейчас мы вам подберем наряд!» Пока я не выясню, для чего нужен наряд, я не начну работать…»

Если же попытаться уложить суть работы модельера в одну фразу, то лучше зайцевской, пожалуй, не найти: «Я пришел в систему службы быта, чтобы быть полезным».

Как утверждает Валентин Юдашкин, в 90-х годах «после показа часто можно было услышать: «Куда в этом платье ходить?» или «Как в этом ездить в метро?» Сегодня, слава богу, никто уже в нарядах haute couture в трамвай садиться не собирается».

Спортсмен:прошедший специальную подготовку человек, регулярно принимающий участие в различных спортивных состязаниях с целью добиться наивысшего результата.

Сфера деятельности:спортивные соревнования, индустрия развлечений, реклама, общественная деятельность.

Необходимые навыки:определенные физические и интеллектуальные данные, специфические для каждого вида спорта, амбициозность, целеустремленность, стремление к совершенству, выносливость, дисциплина, умение работать в команде (для командных видов спорта – спортсмены, выступающие в индивидуальных, как правило, культивируют индивидуализм; и даже в командах есть спортсмены, находящиеся на «особых ролях» – например, вратари в игровых видах спорта).

Боль и страх спортсмены чувствуют и переживают так же, как и все обычные люди. Больше всего на свете они боятся именно боли – так, 90 % опрошенных в Германии спортсменов заявили, что больше всего на свете они страшатся травм. Но все же они не обычные люди. Лишь единицы после травм начинают думать о том, чтобы бросить спорт. Травма для спортсмена – это не повод для сомнений, а всего лишь очередной барьер, который надо во что бы то ни стало преодолеть. По сути – еще одно соревнование. После операции они обычно спрашивают не о том, когда выздоровеют, а о том, когда снова смогут начать тренироваться.

Эту готовность к самопожертвованию на уровне подвига (или саморазрушению на уровне безумия – как кому нравится) в спортсменах тщательно культивируют. Великий тренер Анатолий Тарасов говорил хоккеистам, которые жаловались ему на травмы: «У меня не госпиталь, а спортивная команда. У меня люди играют, а не лечатся». Многие предпочитали это самопожертвование, а потом оставались инвалидами. Но это потом, а в разгар соревнований травму проще «не заметить».