Сократ встречает Макиавелли - Питер Крифт

Макиавелли:Согласен. Я заявляю, что именно это я и знаю – природу человека. В отличие от тебя, бедный Сократ! Твои глаза смотрят на звезды, а не на землю. Ты смущаешь человека богом и ангелами. Если по какой-то теме тебе и нужна моя мудрость, то именно по этой. Если по какой-то теме я и должен пройти испытание, то именно по этой.

Сократ:Потому что мои представления о природе человека были упрощенными и односторонними, а твои – более полными и разносторонними?

Макиавелли:Да. И потому что мои представления работают. Мои исходят их фактов и подтверждены фактами, а не абстрактной теорией.

Сократ:Мы рассмотрим оба твоих заявления: что твоя философия человека реалистична, поскольку соответствует всей сложности человеческой природы и поведения, и что она реалистична, так как соответствует наблюдаемым фактам. Ведь ты претендуешь именно на славу человека, познавшего закон реальной жизни.

Макиавелли:Вот именно! Особенно при сравнении с тобой – великим идеалистом. Я уверен, что смогу доказать тебе, что ты нуждаешься в моей мудрости и в моей помощи.

Сократ:Я надеюсь, ты сможешь показать мне свою мудрость. При жизни в другом мире я никогда не преуспевал в своем желании найти мудрого человека. Я решил, что только Бог мудр, а человек может быть только любителем мудрости, и что единственная мудрость, которой человек может обладать на земле – это мудрость признания, что он не обладает мудростью. Надеюсь, ты сможешь мне доказать, что мой выводбыл необдуманным, и что на земле все же существовал мудрый человек, хотя у меня и не было возможности встретить его раньше.

Макиавелли:Моя мудрость может быть не той, какую ты ищешь, Сократ.

Сократ:О, я позволю тебе следовать совсем к иной цели. Моим единственным вопросом будет – достиг ли ты своейцели, а не моей. Я не буду судить тебя по требованиям моей философии, только по твоей.

Макиавелли:Меня это радует. Видно, в Чистилище есть справедливость. Спасибо, Сократ.

Сократ:Но о твоей второй надежде – что ты сможешь показать мне, что мне нужна твоя помощь и я должен взять тебя на работу – у меня нет таких полномочий. Я подчиняюсь высшим властям.

Макиавелли:Да, да, конечно. Но я знаю, как работает власть.

Сократ:Сомневаюсь, что знаешь.

Макиавелли:В чем тебе видится моя ошибка?

Сократ:В том, что ты путаешь Бога-Отца с «крестным отцом». В твоем мире ты научился делать предложения, от которых невозможно отказаться. В этом мире мы действуем по другому. Его метод заключается в том, что Он делает предложение, от которого можно отказаться. Его власть уважает твою свободу.

Макиавелли:Странно, что такое проявление слабости ты называешь властью.

Сократ:Думаю, что ты неверно представляешь себе, что такое власть. Ты написал в своей книге, что «лучше, чтоб тебя боялись, чем любили». Он не разделяет твоего мнения. Он предпочтет быть любимым, чем наводить страх.

Макиавелли:Я не могу этого понять. Но так как я в его [13] мире, а не в моем, я должен принять это, я полагаю. Мне совсем не хотелось бы быть замеченным в неуважении к тому, что требуют уважать стоящие выше меня.

Сократ:Но боюсь, что требуется не просто уважение.

Макиавелли:Что бы это ни было. Что еще требуется?

Сократ:Истина. Он абсолютный приверженец истины.

Макиавелли:О! И я тоже. Именно поэтому я и написал свою книгу – рассказать истину, показать, каковы вещи на самом деле, а не в идеале.

Сократ:Тогда давай испытаем твою книгу.

Макиавелли:Абзац за абзацем?

Сократ:Нет, я не буду таким придирчивым, но лишь сосредоточусь на твоих важнейших законах и формулах.

Макиавелли:На политических формулах.

Сократ:На философском основании твоих важнейших политических формул.

Макиавелли:Ты имеешь в виду мое понимание природы человека – психологии и антропологии.

Сократ:Да, с этого мы начнем. Далее, твоя этика. Далее мы рассмотрим, как метафизика – общая теория бытия, того что существует и не существует – влияет на оба первых пункта. И затем, конечно, твоя эпистемология – теория познания и метода познания, чтобы убедиться в верности того, как ты получил свое знание. И, наконец, твоя логика, то есть соответствуют ли твои выводы один другому, есть ли у тебя противоречия в предпосылках или в конечным выводах.

Макиавелли:Я полагаю, что если они послали философа испытывать меня, то я должен ожидать проверки, структурированной по основным разделам философии. Я готов начать со своей философии человека. С чего начнем?

Сократ:С твоего главного закона, конечно.

Макиавелли:Так проверяй же!

Сократ:Но мы должны кое-что сделать сначала.

Макиавелли:Какой же ты нудный! Ну что еще?

Сократ:Сначала мы должны найти его, перед тем как проверить.

Макиавелли:О! Ну, хорошо. Давай найдем.

Сократ:К сожалению, есть кое-что еще, что мы должны сделать сначала, перед тем, как найдем его.

Макиавелли:Да ты запредельно нудный, Сократ! Ты меня удивляешь. Что же по твоему, должно быть сделано перед тем, как мы найдем основной закон?

Сократ:Я бы предложил сначала его поискать.

Макиавелли:Возможно, ты мудрее, чем кажешься. Что ж, начнем.

Сократ:Да, ведь это самое подходящее занятие для начинающих .

Сократ:Я хотел бы начать с одного типичного практического совета, который ты даешь в своей книге.

Макиавелли:Хорошо! Я надеюсь, ты понимаешь, что практический совет был истинной целью моей книги, а вовсе не теория, не проповедь, не метафизика и не мораль.

Сократ:Конечно, я понимаю это. Ты сказал это в своей книге.

Макиавелли:Мне казалось, я сказал это настолько ясно, насколько возможно. Но все же многие читатели, скорее даже большинство читателей, критикуют меня за написание книги, которой я никогда не писал. «Государь» - это не безнравственная книга, потому что это книга не о нравственности. Я ничего не говорил в ней о морали, о том, каким человек должен быть, - я говорил только об антропологии, о том, каков человек на самом деле. И я также ничего не говорил о метафизике – о вечной истине, но только об истории, о прошломи настоящем, о том, что мы можем увидеть своими глазами и вывести индуктивным рассуждением. Метафизики рассуждают о невидимом, и они постоянно спорят. Я не метафизик. Я антрополог.

Сократ:Я понял твое намерение. Но подозреваю, что его поняло и большинство твоих читателей, ведь ты так ясно его обозначил в своей книге. Но читатели могут, как и я, считать, что невозможно заниматься антропологией, не занимаясь метафизикой.