Dukhovno_nepravilnoe_prosvetlenie

За исключением короткого описания Сонайи, которая олицетворяет не-эгоистическое состояние в его полном выражении, я довольно широко осветил эту тему в первой книге. Эта книга была о духовном просветлении, значение которого я интерпретировал как наивысшее состояние. "Высшее я" это не истина и оно не относится к истине, оно существует целиком в "царстве сна" и содержит в себе, в отличие от чёрно-белой истины, бессчётное количество оттенков серого. Реализация истины, постоянное пребывание в недвойственном сознании, духовное просветление – эти термины применимы к наивысшему состоянию. Наивысшее, то есть конечное, предельное. "Высшее я" это не наивысшее состояние – это естественное состояние. Иметь деньги, почитание, власть ничего не значит по сравнению с состоянием человеческой зрелости, поэтому скромная уборщица может быть царственным существом, в то время как богатая, красивая кинозвезда может быть крестьянкой. Первые будут последними, а последние будут первыми, легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, смиренные унаследуют землю, и так далее.

Освободившись от высасывающих все соки требований эго, мы ясно увидим, какими несформировавшимися созданиями мы были до сих пор, как дети. Дети не в радостном и нежном, но в эгоцентрическом и дисгармоничном смысле. То, что мы считаем светлым и красивым в детях, является неотъемлемой природой полностью развитого человека. Наше истинное состояние это игривость, невинность, бесхитростность, безграничность духа, крепкое здоровье и внутренний свет, естественная доверчивость и безошибочное чувство правильности, невозмутимость, милосердие, спокойный взгляд и лёгкий хороший юмор, равновесие, свобода от злости и мелочности, отсутствие страха, присутствие щедрости и простирающееся чувство благодарности. Креативность. Соединённость. Корректность. Вот чистое состояние человеческого существа, принадлежащее ему по праву. Ты должен умереть для плоти и родиться для духа. Жизненная энергия, прежде расточительно расходовавшаяся эго, сможет тогда развернуться к высшим целям и потенциалам жизни в великолепном парке развлечений дуальности.

***

Мы оба заснули в шезлонгах. Когда я проснулся, костёр превратился в покрытые пеплом угли, и первый отсвет нового дня только начинал разогревать воздух. Я пошёл к воде, чтобы размяться и написать своё имя на песке, а когда вернулся, Кертис уже не спал и наблюдал, как первые лучи солнца пробивались над Атлантическим океаном. Я достал яблоки, виноград, груши, сухофрукты и воду в бутылках из холодильника и поставил между нами. Мы ели и смотрели на восход.

Почти целый год Сатана постоянно навещал меня, но потом стал приходить реже, и в конце долгое время вообще не появлялся. Это всегда нагоняло на меня одиночество и меланхолию. Я чувствовал, что он теряет интерес к нашему маленькому миру и может в любое время вовсе прекратить свои визиты. Когда однажды он всё же явился, я был переполнен счастьем, но лишь ненадолго. Он пришёл, чтобы попрощаться, сказал он мне, в последний раз. У него были дела и обязательства в других уголках вселенной, сказал он, и он будет занят дольше, чем я смогу ожидать его возвращения.

– Ты уходишь и больше никогда не вернёшься?

– Да, – сказал он. – Мы дружили долгое время, и это было приятно – приятно для нас обоих, но теперь я должен идти, и мы больше никогда не увидимся.

– Не в этой жизни, Сатана, но в другой? Мы наверняка увидимся в другой жизни?

И тогда, спокойно и торжественно, он произнёс странные слова:

– Нет другой жизни.

Едва заметная волна хлынула от его души к моей, неся с собой слабое и неясное, но благословенное и полное надежды чувство, что невероятные слова могли, и даже должны, быть правдой.

– Разве ты никогда не думал об этом, Теодор?

– Нет. Как я мог? Но если бы это было правдой…

– Это правда.

Волна благодарности поднялась в моей груди, но сомнение прервало её, прежде чем она смогла найти выражение в словах, и я сказал:

– Но… но… мы же видели ту будущую жизнь, видели её во всей реальности, и …

– То было видение – у него нет реальности.

Я еле дышал, борясь с великой надеждой.

– Видение? … ви…

– Сама жизнь это всего лишь видение, сон.

Это был шок. Боже! Эта мысль тысячу раз приходила ко мне в раздумьях!

– Ничего не существует, всё это сон. Бог, человек, мир, солнце, луна, множество звёзд – сон, всё сон, они не существуют. Ничего нет, кроме пустого пространства – и тебя!

– Меня!

– И ты это не ты – у тебя нет тела, нет крови, нет костей, ты – лишь мысль. И меня тоже нет, я – всего лишь сон, твой сон, создание твоего воображения. В тот момент, когда ты это осознаешь, ты выкинешь меня из своих видений, и я растворюсь в пустоте, из которой ты сотворил меня…

Я уже погибаю, ухожу, умираю. Через мгновенье ты останешься один в безбрежном космосе, и будешь скитаться по его бескрайнему одиночеству без друзей и товарищей вечно – поскольку станешь мыслью, единственно существующей, по своей природе неугасимой, неуничтожимой. Но я, твой бедный слуга, раскрыл тебя тебе самому и освободил тебя. Смотри другие сны, лучшие!

Странно! что ты не подозревал об этом годами ­– веками, эпохами, эонами! – что ты существовал, в одиночестве, во веки вечные. Правда, странно, что тебе даже в голову не приходило, что твоя вселенная и всё её содержимое являлось лишь сном, видением, фикцией! Странно, потому что оно так откровенно и истерично безумно, как все сны: Бог, который мог создать хороших детей так же легко, как плохих, предпочтя, однако, плохих; который мог бы сделать каждого из них счастливым, но никогда не сделал ни одного; который заставил их ценить свои горькие жизни, скупо сделав их короткими; который наделил ангелов вечным незаслуженным счастьем, и потребовал от других своих детей заслуживать его; который наделил своих ангелов безболезненными жизнями, но проклял других своих детей горькими страданиями и болезнями ума и тела; который изрекает о справедливости и придумал ад, изрекает о милосердии и придумал ад, изрекает о золотых правилах, прощении, помноженном семьдесят раз на семь, и придумал ад; который изрекает о морали для других людей, но сам аморален; который хмурит брови на преступления, сам совершая их все; который создал человека без его просьбы, и пытается свалить всю ответственность за его действия на самого человека, вместо того, чтобы честно принять её на себя; и наконец, с совершенно божественной тупостью, побуждает этого бедного, поруганного раба почитать себя!...