Денисенко И.В. - Степь

Хм. Давняя традиция соображать на троих, коснулась и соседней реальности.

- А я здесь причем?

- А разве у нас не одна цель? Остановить разрыв и разрушения ткани мироздания? Я помогу тебе найти среди миллиарда камней именно тот единственный, а ты поможешь мне найти место? Я нужен тебе! Без меня ты не справишься!

- Место я знаю и без тебя, а найти камень похожий на сердце не так уж и сложно. Так, что ты мне не нужен, - ответил я, а сам подумал: « И как такого взяли в разведку?»

- Постой! Я не всё сказал!

- Что ещё?

- Ты знаешь… ты уже перемещался по веткам реальности, не отрицай …,- адамит нервно сглотнул, отчего острый кадык дернулся, - Так вот… каждый двойник в ветках воспринимает себя за настоящего и единственного, пока не погибнет тот, отражением которого они являются. Тогда по понятной причине гибнут все. Ты уверен, что ты это ты? А не двойник?

- И что? Ты это можешь как-то предотвратить?

- Нет. Есть лишь одно средство, найти последнее не высказанное желание Господа. Оно всё может, в том числе и отражение сделать человеком…

- Это всего лишь ваши домыслы, - отмахнулся я от религиозной чуши. Воткнув ногу в стремя, я дожидался пока Саулешка переберется на круп позади седла, - Счастливо оставаться.

- Не бросай меня! – в отчаянии крикнул адамит, - Возьми меня с собой Ронин

- Как? Как ты меня назвал???

- Ронин.

Представьте на миг глаза верблюда, страдающего запором....Представили? Вот у меня были такие же. В этом времени и месте под этим именем меня мог знать только Дервиш, остальным я не представлялся.

***

- Занятно, - произнес через некоторое время Дервиш, выслушав рассказ испанца. Испанец хоть и не был особо откровенным, но время проведенное в одиночестве на болотах, и отсутствие собеседника, сказывалось. Тем более, что в этих местах туземца, способного сносно хоть и со странным акцентом говорить на испанском, он не встречал. Да и делать среди болота было нечего, если не считать того, что они некоторое время провели в поисках французского деликатеса. Есть и тому, и другому хотелось неимоверно, а в болотном меню, кроме квакающего мяса, ничего крупнее не попадалось. Противно, но голод и инстинкт самосохранения сделали своё дело. Впрочем, как оказалось заморскому гостю было не привыкать. Где? Как? С какой целью оказался в этих местах испанец, внятного ответа не давал, и вообще от объяснений воздерживался. С его слов можно было косвенно догадаться, что прибыл в эти земли он не один, а с товарищами, кои в этих болотах и канули. Корабль, на котором они приплыли по холодному морю остался у негостеприимных угров. Кого чужеземец именовал уграми было так же не ясно. То ли финнов, то ли какие-то прибалтийские народы. Ведь холодное море на проверку могло оказаться как Балтийским, так и Белым морем. Понятно было одно – испанцы здесь что-то искали, и это что-то было весьма ценным, гораздо более ценным чем золото, что они возили из новых земель. Но стоило им прийти в эти земли, вернее болота, как они попали в туман, и туман сожрал их.

Одного за другим. Найти дорогу назад и вернуться они не смогли, а лишь кружили и кружили по болоту в этом ужасном густом тумане, который никак не хотел рассеиваться. Они засыпали и просыпались, а туман все стоял. Они шли и падали, и не всегда могли подняться, и тонули. Сил не было. Продовольствие кончилось очень давно, а ничего крупнее лягушки в болоте не нашлось. Развести костер было не из чего, поскольку как они не старалась а попадали на одни и те же мелкие островки, и все деревца были уже сломаны и сожжены ещё в первую неделю скитаний. А может и не неделю, а месяц? Без смены дня и ночи отмерять время было нечем.

Это было весьма странным, и Дервиш склонялся к тому, что болото это не просто болото а некая пространственно-временная аномалия возникшая на месте разрыва реальностей. Только вот беда - расстояние от Новгорода до диких степей было огромное, и как могло оказаться что аномалия разрослась до таких размеров? И время… Время не совпадало. Если аномалия в степи возникла в X веке, то испанец пропавший под Новгородом родился никак не ранее XVI века? Сложно это всё…

Сырость, туман, вроде и не холодно, но зябко. Плотнее укутавшись в дырявый ватный халат Дервиш призадумался и уснул. Тем более, что его сотоварищ, устав от разговоров, уже вовсю оглашал окрестные болота молодецким храпом. Хотя, дремотное состояние в которое впал следопыт настоящим сном назвать нельзя, как бы легкое дремотное состояние, при котором он отчетливо слышит, что происходит вокруг. А вокруг ничего не менялось. Вилась мошка. Пискляво пели комары. Квакали лягушки. Иной раз доносился всплеск, словно рыба сыграла. Но это скорее всего была болотная крыса, или какая-нибудь птица. Прошло время и ничего не происходило. Только испанец храпеть перестал. Затем он завозился. Встал и стал что-то делать, шепча какую-то молитву на латыни.

- Ин домини порте, ин номине патрик…

Шептал тихо, слов было не разобрать, но что-то подобное… Шептал долго. Просил наверное Господа вывести его из этого болота, и избавить от козней дьявольских. И под это вот бессвязное бормотание, Дервиш почувствовал, что проваливается в настоящий глубокий сон, когда молящийся вдруг издал удивленный возглас. А через мгновение набросился на спящего туземца, буквально схватив его за грудки.

- Отдай! Он у тебя! Я знаю это! Отдай!

- Что?

- Piedra filosofal! Piedra filosofal!* А может ты знаешь его,как lapis philosophorum?

- Откуда? О чём ты говоришь? – изумлению Дервиша не было предела, кажется бедолага конкистадор совсем свихнулся.

- Не лги! Мне точно указало на тебя!

Дервиш только сейчас бросил взгляд в сторону и заметил странное сооружение, которое собрал испанец пока Дервиш спал. Сооружение состояло из двух тонких латунных чашечек, подвешенных на тускло блестящей цепочке желтого цвета. Цепочка крепилась к тонкой веточке на кусте. И ветка прогнулась под непосильным грузом. В целом конструкция здорово напоминала весы Фемиды, именно с такими её всегда изображают. На чаши самодельных весов лежали какие-то мелкие фигурки, носящие без сомнения культовое значение, но не они привлекли внимание Дервиша, а небольшая стрела, сантиметров десять длиной, выточенная из кости какого-то животного. Эта стрела не лежала на чашах, она буквально висела в воздухе между чашами и её наконечник как стрелка компаса указывал сейчас в сторону лежащего на земле Дервиша.

***

Нет, я совершенно не помнил этого азиата с приплюснутым носом и мешками под узкими глазами, как у пожилого японца на следующий день после передозировки сакэ. А вот адамит помнил меня и нашу встречу в соседней ветке реальностей. Только вот я не особо верил тому, что мой клон-двойник такой разговорчивый. С чего бы это он поведал вражескому шпиону свое прозвище? Как-то это не вязалось с моей натурой. И ещё кое-что не вязалось. Десант вооруженный до зубов в бронекостюмах, и ряженные под местных разведчики. И странный взрыв десантного транспорта сразу после взлёта. Да и откуда он мог взлететь? Поляна, на которой валялось большинство крупных фрагментов была слишком маленькая. МИ-6 там к примеру сесть бы не смог. Что-то тут было здорово не так. Как говорят в таких случаях? Э-э-э-э… как бы это сказать поприличней, но именно этим органом, на который ищут приключения, и которым обычно ощущают лишь пинки, я чуял подвох. И поэтому смотря ему прямо в глаза спросил: