Игорь Негатин - Перстень Охотника

– Во-первых, не за чёртом. А во-вторых, дела были. Если уж вам на меня настучали, то должны были рассказать, что в моём лице вы видите фотолюбителя, радеющего за сохранение истории родного края.

– Ну-ну, радетель...

– Стасик стуканул? – лениво поинтересовался я, внимательно наблюдая за кофе. Ещё немного – и можно будет добавить перца. Чуть-чуть, на кончике ножа.

– Кстати, про Станислова, – он хлопнул по столу ладонью, – что это за шантаж? Сашка, ты что, с ума сошёл? Или с цепи сорвался?

– Подумаешь, шантаж, – лениво отозвался я, – делов-то. Просто объяснил товарищу, что будет, если он откажется написать рекомендательное письмо к отцу Казимеру. Ведь написал, не умер.

Кофе мы пили молча. Даже шебутной Бакс перестал доставать Тишку и молча улёгся на свою подстилку. Со стороны взглянуть – семейная идиллия.

– Пойми, Александр, – серьёзным голосом начал Пётр, – то, что вчера случилось – это тебе несказанно повезло. Неужели ты думаешь, что ты, Охотник-неофит, можешь победить Ведьму, которой больше ста лет? – он покачал головой. – И я хорош – расслабился, понадеявшись на этого придурка Станислова. Он тебе хоть что-нибудь полезное про вас рассказал?

– Конечно, – хмуро кивнул я, – и рассказал, и даже показал. А если быть предельно точным, я сам увидел. Зрелище, доложу я вам, не из приятных. Нежить в виде святого отца, читающая проповедь. Такое даже в страшном сне не приснится. Потом наш ксенженька устроил мне истерику в миниатюре – мол, свою нежить он уже в жизни нашёл и клал с пробором на всю эту охоту в частности и на всю нечисть в общем.

– Но ты сумел его этим прижать? Каким образом?

– Да, получилось напугать гадёныша. Сказал, что если он мне не поможет, то просто пристрелю его брата. Кстати, а что будет с Охотником, если предназначенная ему Нежить погибнет сама? – спросил я. – Ведь она тоже смертна. Пусть её и сложнее уничтожить, но дохнет ведь.

– Если твоя Нежить погибнет без твоего участия, то считай, тебе просто повезло. Это то же самое, что выиграть миллион в лотерею. Вас, охотников, очень немного, поэтому вероятность таких совпадений ничтожно мала. Если покопаться в истории, то таких счастливых случайностей было всего несколько.

– Тогда чего Стасик так струхнул? Испугался, что родной братец сдохнет?

– Да нет, у Станислова есть пунктик: он верит, что Нежить можно обратить к Богу. Он этим уже седьмую жизнь занимается...

– Занятное хобби.

– Куда уж занятнее. Но это лучше, чем потерять разум.

– А что, среди Охотников и такие встречаются? Охотники-отморозки?

– Конечно. Поверь, это страшно. Ты что-нибудь слышал о Хопкинсе и Стерне?

– Нет, а кто это?

– Были два таких выродка, в средние века. Понимаешь, как бы вы ни старались оградить свою деятельность от людей, всё равно случалась, как это теперь называется, утечка информации. Кто-то услышал, кто-то рассказал. Кстати, инквизиция начала зверствовать именно поэтому. Кому будет приятно узнать, что земля, созданная Богом, есть не что иное как Чистилище? Мир, созданный как свалка людских грехов и пороков. Эти разговоры сильно ослабляли католическую церковь. Вот для того, что укрепить своё влияние, они и устроили искусственный интерес простых людей к колдовству, а потом начали бороться с этим, обвиняя прихожан в ереси.

– Странно получается. Хотите сказать, что проболтавшийся, хоть бы и спьяну, Охотник виновен в злодеяниях инквизиции? Весело… Мало мне своих прегрешений, так ещё и грехи гильдии на себя повешу.

– Да нет, при чём здесь это! Во всём виноваты те самые сумасшедшие Охотники, которые не вынесли бремени Знания и тяжести Наказания. Ты за неделю чуть умишком не поехал, а люди этим занимались всю жизнь.

– Попросил бы... Умишком.

– Попроси. Так вот, именно они донесли до людей факты, доказывающие ваше существование. И каждое такое предательство влекло за собой очередной всплеск инквизиции.

– Ну да, – кивнул я, – до XII века, потом доминиканский период, со времён Тулузского собора, и испанская инквизиция...

– Именно, мой мальчик, именно. Успел уже просветиться в этой области?

– Пришлось. А кто такие эти Хопкинс и Стерн?

– Мразь. Один из них был Охотником, но сошёл с ума. Не выдержал войны с настоящей Нежитью и решил отыграться на простых людях. За один год, не помню точно, но, по-моему, с 1645 до 1646, он отправил на виселицу больше людей, чем все охотники за несколько веков. Надеялся количеством добрать недостаток качества. Мало того – он, кроме всего этого, ещё и инструкции писал для инквизиции, по выявлению ведьм, когда окончательно подвинулся рассудком. Знаешь, что Монтегю Саммерс написал про Мэтью Хопкинса? «Грязный собрат Иуды и Каина».

– А что, разве на одного Охотника нельзя натравить другого?

– Можно, – глухо сказал Пётр и, помолчав несколько минут, повторил, – можно.

– Чем это чревато для Охотника, получившего такую жертву?

– Ничем, он получает прощение, но...

– Что «но»? – спросил я.

– Боль, Саша, – Пётр поднял на меня глаза, – это огромная и страшная по своей силе боль – убить своего .

Если бы мне сейчас сказали, что Авгур сошёл с ума, я бы, ни секунды не сомневаясь, в это поверил. В его глазах было столько страдания, что я отвёл взгляд, не в силах видеть этот сгусток боли. Что же хранит в себе этот старик?

– Но Хопкинса, как я понял, всё же убили?

– Да. Он вышел в отставку летом 1646 года и поселился в Меннингтри. Небольшой такой городишко на западе Эссекского графства. Одни пишут, что Мэтью умер от туберкулёза, другие – что его отравили. Есть городская легенда, что Хопкинса обвинили в связях с нечистой силой. Но... Ладно, потом как-нибудь.

– А Монтегю Саммерс? Это кто?

– Это другая крайность... Когда человек начинает доказывать людям, что ведьмы – это не выдумка, а реальность. Можно сказать, он тоже не справился со своим предназначением, начав писать книги о вашей работе. Но этот хоть не вредил. Почитай его труд «История ведьмовства и демонологии», полезно...

– Да, эдак посмотреть – кругом одни Охотники. Откуда же столько Нежити вокруг?

– Не знаю, Саша, не знаю. Мне кажется, что это происходит потому, что вы слишком уж верите в добро. Даже убивая нечисть, вы будете ей вежливо улыбаться. Вы забываете, что это война, и слюнтяйство здесь не в почёте. Отсюда и потери, отсюда безумство, отсюда предательства.

– Как-то это всё сложно, Авгур.

– Да. Поэтому и пришёл тебя, дурака, притормозить. А то разгонишься, почувствовав радость побед, и погибнешь от какой-нибудь слабенькой Нежити.

– А почему у меня получилось с Ведьмой, если она была такая сильная?

– Ведьмы – существа сложные. Это ведь не простенький вурдалак. Знаешь, как в Литве называли ведьм?

– Нет.