Вольтер - Орлеанская девственница. Философские повести (сборник)

Под Этной, в кузнице глухой и дальней,
Покрытый сажей, рогоносец-бог
Наверно никогда еще не мог
Быстрей и чаще бить по наковальне,
Готовя громы грозные свои
И пушки, на посмешище земли.
Кровь льется с каждым мигом все сильнее,
Рассечены и черепа и шеи,
Но бой возобновляется опять.
Старуха над безумством их рыдает,
Велит слуге священника позвать
И «Pater noster» [24]про себя читает,
Красавица же встала и, смеясь,
За смятую прическу принялась.
Британцы на земле уже лежали
И биться далее могли едва ли,
Когда король французов Карл Седьмой,
Сопровождаем пышною толпой
Надменных рыцарей и дам прекрасных,
Подъехал тихо к месту чар опасных.
К ним смело Коризандра подошла,
Присела тяжело и неумело,
Потом приветствие произнесла
И всех без удивленья оглядела.
Кто б мог поверить, что из глаз ее
Исходит колдовское забытье!
Ей все, казалось, было безразлично,
Безумие ей сделалось обычно.
Небес благословенные дары
По-своему мы каждый принимаем;
Нам непонятны правила игры,
В которую невольно мы играем;
Одни и те же соки у земли,
Но из семян различных расцвели
И сорные растения, и розы.
Дарже – веселье, а д’Аржану – слезы;
И чушь свою твердит Мопертюи,
Как Ньютон – доказательства свои;
Иным монархам служат гренадеры
И в деле Марса, и в делах Цитеры;
Разнообразно все: с ума француз
Иначе сходит, чем британец хмурый,
Видны и здесь природный нрав и вкус:
У англичан, по складу их натуры,
Безумие угрюмо и темно,
А у французов весело оно.

Вот новые безумцы тесным кругом
Кружиться начинают друг за другом.
Бонно, всеобщий вызывая смех,
Не попадает в лад, сбивает всех;
Еще в руках перебирая четки,
Танцует также Бонифаций кроткий,
Держась поближе к милому пажу –
И не сводя очей с его походки.
Об истине заботясь, я скажу,
Что по лицу, по шуткам не столь шумным,
Он все ж казался не вполне безумным.
У короля и рыцарей был взор
Обманут тотчас же каким-то чудом,
И показалось им, что грязный двор
Не двор, а пышный сад с прозрачным прудом;
Немедленно купаться пожелав,
Они одежду весело снимают
И, плавая в песке, средь тощих трав,
То плещутся, то будто бы ныряют.
Заметить я просил бы вас притом,
Что плыл монах все время за пажом.

Понять не в силах этот танец странный
Тел, обнаженных в диком забытьи,
Стыдливые красавицы мои,
Агнеса с Доротеей и Иоанной,
То скромно отведут глаза свои,
То вновь глядят, то, в трепете и муке,
Возносят к небу и сердца, и руки.
Иоанна восклицала: «Боже мой,
Мне помогал с небес Денис святой,
Я нечестивых англичан разбила,
За государя своего отмстила,
До самых Орлеанских стен дошла,
И тщетно все? Столь славные дела
Рассеяться обречены судьбою,
И ум героев – облачиться тьмою?»

А Доротея, скромная вдвойне,
От плавающих стоя в стороне,
То плакала, то просто улыбалась
И не могла понять, что с ними сталось.

На что ж решиться? Что же предпринять?
Никто не знал, что сделать, что сказать.
Служанка им открыла под секретом,
Что способ есть больных уврачевать
И озарить их темный разум светом.
«Всевышний, – молвила она при этом, –
Судил, что тот, кто в мыслях помрачен,
К рассудку снова будет возвращен
Не ранее того, чем наша дура
Узнает над собою власть Амура».

Понятно было в этой речи все.
Погонщик мулов услыхал ее.
Вы знать должны, что злобный сей распутник,
Иоанной д’Арк уже давно пленен
И ревностью к ослу воспламенен,
Был Девственнице неизменный спутник.
Он понял, что отечество свое
И короля спасать пора настала.
Красавица как раз в углу стояла
Не слишком светлом; увидав ее,
Он облачился рясою в монаха;
Красавица, монаха увидав,
Исполнилась почтительного страха
И покорилась, слова не сказав,
Простосердечно, радостно и смело,
Как будто делала благое дело.

Погонщик без труда и без борьбы
Свершил свои высокие судьбы.
Он одолел. Как только дрожь желанья
Почувствовала трепетно она,
Как бы освобождаясь ото сна, –
Кругом исчезла власть очарованья.
Рассудок сразу всем был возвращен,
Однако, не без недоразуменья:
Король был по ошибке награжден
Умом Бонно, который в возмещенье
Сознание монаха получил;
Все было перепутано. Не много
В том пользы было: мелочен и хил
Мозг человеческий, подарок Бога;
Неполной пригоршней нам мерил он,
И каждый смертный был им обделен.
Но для влюбленных наших не имело
Последствий это: каждый сохранил
Свой прежний выбор и свой прежний пыл;
Любви до разума какое дело?
Для Коризандры же пришла пора
Узнать предел порока и добра,
Приобрести веселость, силу воли,
Изящность, вкус, ей чуждые дотоле.
Погонщик мулов дал ей это все.
Так глупая Адамова подруга,
Влача бессмысленное бытие,
Едва лишь дьявол обласкал ее,
Достойной стала избранного круга,
Совсем такой, как дамы в наши дни,
Хоть с дьяволом не водятся они.

К которой сходит твой блаженный шаг;
Ты захотела, нежная богиня,
Чтоб Коризандру просветил мужик:
Став нежной и разумной в этот миг,
Тебе служить готовая всечасно,
Ее душа с тех пор была согласна
Оковы лишь достойные носить.
Не так ли подмастерье грубоватый
Шлифует, точит черною рукой
Рубины, яшму, золото, агаты,
Что после носит рыцарь молодой?
Приветливо, с уверенностью скромной,
Почтительность с любезностью деля,
Тая в глазах огонь живой и темный,
Она встречать выходит короля;
Она пленительна походкой гибкой,
Движеньями, речами и улыбкой;
Почтив всех прежде, как заведено,
Того, в ком водворился ум Бонно,
И всех французов королевской свиты,
В которых смелость и изящность слиты,
Она почтила также англичан,
Согласно с вкусами обеих стран.
Кровавый ростбиф, маслом уснащенный,
Плумпудинги, вино с холмов Гаронны
Им подают; к тончайшим же блюдам,
Как нежное рагу, иль соус сладкий,
Иль с красными ногами куропатки,
Сажают Карла, рыцарей и дам.
Она добилась большего и дело
Так осторожно повести сумела,
Что помириться помогла врагам;
И от нее, забыв свои раздоры,
Они разъехались без всякой ссоры,
Луарою, по разным берегам,
Без хвастовства, без ругани, учтиво,
Вполне спокойно и миролюбиво.
Шандос надменный, с чувством торжества
Вернул пажа вновь под свое начало.
И он, и Карл вошли в свои права.
Агнеса тихо про себя вздыхала;
Любви монаршей преданно служа,
Покорная влюбленному владыке,
Она не в силах позабыть пажа…
Блажен король, доверием великий!
Когда был дом избавлен от гостей
И сглажены следы недавней сшибки,
Решила Коризандра поскорей
Исправить прежние свои ошибки
Она созвала юношей сама,
Из-за нее лишившихся ума.
Амур возжаждал справедливой мести;
Ей новый выбор делал много чести, –
Он был красив и юн, высок и прям;
Но к повести пора вернуться нам.
Король французов, со своим отрядом…