Гавриил Хрущов-Сокольников - Грюнвальдский бой, или Славяне и немцы. Исторический роман-хроника

Криве-кривейто поднял свой жезл, украшенный наверху тройной кривулей, и как бы благословил им народ.

– О литвины, излюбленные дети Перкунаса, да будет над вами его благодать! – заговорил он торжественно. – Дети мои, сейчас вы будете присутствовать при величайшем торжестве, которое редко даётся в удел смертным. Сейчас дочь земного властителя покинет дом своего отца, чтобы идти в жилище великой богини Прауримы. Она посвящает себя, как вайделотка, на служение богам нашим. Она будет перед великим Зничем молиться о нашей литовской земле. Да благословит её сам великий громовержец Перкунас, да не гаснет огонь в руках её, да не исчезнет память о ней из рода в род!

Он кончил. Громадная толпа народа заколыхалась. На пороге, покрытая непроницаемым белым покрывалом, появилась Скирмунда. Её вёл под руки отец. Он был сам бледнее смерти, и только глаза его бросали молнии.

– О, великий служитель громовержца Перкунаса! – обратился он к криве-кривейто, – вот дочь моя Скирмунда, она вольной волею пошла на служение великой богине Прауриме. Сдаю её на твои руки и отныне прекращается моя власть над нею. Прощай, Скирмунда, пусть хранят тебя боги!

Скирмунда покорно склонила голову, и отец запечатлел последний поцелуй на её лбу. Отныне ни один смертный уже не дерзал прикоснуться к ней.

Криве-кривейто взял её руку из рук отца и привёл её в круг вайделоток, стоявших на крыльце. Те окружили её и запели гимн Прауримы. Вайделоты затрубили в трубы и ударили в бубны. Криве-кривейто поднял свою кривулю, шествие тронулось.

Два дня, шаг за шагом, подвигалась эта процессия; наконец, к вечеру третьего дня поезд подошёл к довольно широкой речке, быстро катящей свои волны в высоких и мало доступных берегах.

Вингала предложил остановиться на ночь по эту сторону и, по обыкновению, укрепить лагерь и выставить стражу. Криве-кривейто настаивал переправиться на пароме и лодках на ту сторону, так как противоположный берег был гораздо выше и представлял более здоровый ночлег.

Начали переправляться. Едва только первые группы вайделотов успели переправиться на пароме и следующим рейсом были перевезены на тот берег вайделотки и их повозки, как вдруг с того берега донеслись дикие крики отчаянья. Вингала, бывший ещё на этом берегу, вздрогнул и бросился к лодке.

По ту сторону происходило что-то ужасное. Человек десять латников, в шлемах с опущенными забралами, прорубались сквозь толпу вайделотов, старавшихся защитить повозки вайделоток. Несколько десятков вершников и лучников поражали литвин стрелами.

Вся масса народа, оставшаяся на этой стороне, поражённая ужасом, чувствовала собственное бессилие и не могла подать помощи. Единственный паром был на той стороне, а несколько долблёных лодок едва могли поднять по два человека каждая.

Завидя опасность, которой подвергалась дочь, князь Вингала превратился в дикого зверя, он выхватил меч и бросился с обрыва к реке.

У берега была всего одна лодка и та была уже занята. Броситься к ней, выбросить из неё уже усевшегося вайделота, занять его место и приказать гребцу править – было делом одного мгновенья.

– Греби! Греби! Или ты жизнью поплатишься, если я опоздаю! – крикнул он перевозчику и лодка полетела.

Но князь Вингала опоздал.

Смятые дружным натиском врагов, плохо вооружённые вайделоты не выдержали, и латники прорубились до самых повозок, занятых вайделотками.

Рыцари (это были они) на этот раз не надели своих белых плащей, с вышитыми чёрными крестами. Они боялись, что в этом костюме их скорее заметят, а они в великой тайне держали план своего нападения.

Один из изменников, жмудин, указал на эту переправу как на такое место, где удобнее всего поставить засаду, так как силы литвин будут разъединены. И он не ошибся. Даже сам командор не предполагал, что удача будет стоить так мало. В бою с вайделотами и прислугой рыцари не потеряли ни одного человека, только у лучников было двое раненых. Как хищные вороны, бросились они на оставшиеся без прикрытия возы с драгоценными сосудами и всевозможными дорогими вещами, которые везли в храм богини как вклад за новую вайделотку.

Граф Брауншвейг, комтур замка Штейнгаузен

Несчастные девы Знича, видя гибель своих и неминуемую опасность, подняли отчаянный крик. Страшные всадники были уже близко; они видели эти ужасные фигуры, закованные в железо, эти железные шлемы с опущенными забралами. Спасенья не было! Они были безоружны!

При первом звуке тревоги сердце у Скирмунды словно упало.

– Это он! Это он! – радостно подсказывало её сердце, и она без страха и без отчаянья следила за оборотами боя. Она была вполне уверена, что эта засада – дело рук князя Давида и старалась узнать его в одной из закованных в латы фигур.

Уже тогда, когда последние защитники бросили оружие и побежали, а рыцари были в нескольких шагах, несчастная увидела, что ошиблась. Бежать и спасаться было некогда. Две вайделотки, более решительные, успели соскочить и спрятаться в непроходимой чаще кустов. Скирмунда хотела последовать их примеру, но было уже поздно!

– Хильф Готт! – гаркнул у ней над ухом громкий голос командора, и рука его в железной перчатке опустилась на её плечо.

Скирмунда вскрикнула, как змея, вырвалась у него из рук и хотела бежать, но он вновь обхватил её руками, она снова увернулась, выхватила кинжал, висевший у пояса и с размаха ударила в грудь рыцаря. Кинжал сломился о стальной панцирь.

– Ого! Моя кошечка, как ты царапаешься, – со смехом проговорил тот. – Так не годится, надо будет ноготочки обстричь.

– Скирмунда! Скирмунда! Дочь моя – вдруг загремел сзади их голос князя Вингалы.

– Я здесь! Отец, спаси, спаси меня! – крикнула несчастная и сделала страшное усилие, но всё напрасно; могучей рукой вскинул её рыцарь на седло и дал шпоры коню.

С бешеным криком бежал за ним Вингала, но что же мог сделать он, пеший, против рыцаря на коне, да ещё закованного в латы.

– Сюда! Сюда! За мной! За мной! – кричал рыцарь, увлекая Скирмунду, и поскакал по дороге к конвенту.

Через несколько минут все братья рыцари, узнав голос своего командора графа Брауншвейга, скакали вслед за ним, и скоро дружными усилиями несчастная княжна была наглухо завёрнута в рыцарские плащи и лишена не только всякой возможности сопротивления, но даже и движения.

Похищение Скирмунды

– Наш план удался блистательно, спасибо капеллану – он надоумил.