Александр Дмитриев-Мамонов - Пугачевский бунт в Зауралье и Сибири

Выступив в поход к подавлению мятежа в половине октября 1773 года, генерал Деколонг получил указ Военной коллегии, определявший задачу его военных действий, 21 декабря, т. е. спустя два месяца по выступлении Сибирских войск на Оренбургскую линию. Означенный указ, от 4 ноября 1773 года, № 431, вручен был Военной коллегией отправлявшемуся в Сибирь генерал-порутчику главному командиру Колывано-Воскресенских заводов Иерману, для передачи его генералу Деколонгу. Иерман, следуя чрез Тобольск, передал 10 декабря этот указ Сибирскому губернатору Чичерину, от которого в то же число он и был отправлен к генералу Деколонгу по месту его нахождения в Верхнеяицк [52].

Приводим текст означенного указа:

По секретной экспедиции.

«Указ Ея Императорского Величества Самодержицы Всероссийской из государственной Военной коллегии господину генерал-порутчику и кавалеру Деколонгу.

По сообщениям от Оренбургского господина губернатора известны уже вы о возникшем в яицких жилищах самозванце донском казаке Емельяне Пугачеве, что он, обольстя простой тамошний народ и накопив толпу всякой сволочи, разоряет около Оренбурга селения и делает многие смертоубийства. Хотя к пресечению злодейства помянутого бездельника приняты уже господами Казанским и Оренбургским губернаторами возможнейшие меры, а к поспешествованию в том командирован и отсюда генерал-майор и кавалер Кар с некоторым числом от Москвы и прочих мест военных команд и артиллерии, но если злодейская та шайка уклонялась иногда к пределам Сибири, то Военная коллегия надеется, что не оставили вы, господин генерал-порутчик и кавалер, таких со стороны вашей распоряжений учинить, дабы при самом первом получении известия о ее приближении, как ополчением легких полевых команд, так и нерегулярных команды вашей войск, встретя оную, сильною рукою разбить и рассеять, а самого самозванца Пугачева и близких его товарищей, захватя, под крепкий караул посадить. Особливое внимание из виду вашего упущено быть не долженствует касательно до отвращения замыслов помянутого бездельника на государевы в Сибири состоящие рудокопные заводы, которым в случае требования к вам от находящихся в тех заводах командиров имеете всю совершенную безопасность доставить. В Коллегию ж, что когда у вас происходить будет о получаемых относительно до вышеписанного известиях, с нарочным рапортовать».

Граф Захар Чернышев.

В С.-П. Ноября 4 дня 1773 года [53], № 431».

По получении приведенного указа генерал Деколонг, оставив попытки движения Сибирских войск к Оренбургу, все внимание обратил на защиту Сибирской губернии и сопредельной с нею Исетской провинции. Необходимость сосредоточения частей войск в Исетской провинции признавалась также и губернаторами Оренбургским и Сибирским, почему Рейнсдорп, относясь к генералу Станиславскому, еще ранее требования о движении отряда этого генерала прямым путем к Оренбургу, рекомендовал расположить две легких полевых команды в Зелаирской крепости, как центральной в Башкирии, «с тем чтобы те войска, находящихся в злодейской толпе башкирцев жен и детей, в жилищах их тревожили, дабы услыша мужья могли от злодейства возвратиться» [54]. О посылке приведенного указа Военной коллегии чрез генерал-порутчика Иермана граф Чернышев уведомлял Деколонга письмом от 15 ноября 1773 года, сообщая, «что он с особливым удовольствием видит его благоразумные распоряжения о принятии мер по поводу оказавшегося около Оренбурга злодея казака Пугачева», прося по поводу пресечения злодейств иметь сношение с генералом Иерманом [55].

Одновременно с письмом графа Чернышева генерал Деколонг получил и указ Военной коллегии по поводу предпринятого им движения с Сибирскими войсками на Оренбургскую линию: «Из рапортов ваших, – говорилось в указе, – Коллегия, усматривая все благоразумно учиненные вами распоряжения, не может обойтиться, чтоб не изъявить вам отдания достойной по тому справедливости, надеясь, что и дальнейше ничего вы не упустите, что токмо послужить может к пресечению злодейств бездельника Пугачева и захвачении самого его и согласников оного в руки» [56].

Сибирский губернатор Чичерин, относившийся с особым доверием к генералу Деколонгу, никогда не выражал своего прямого протеста, но высказывая мнения свои, всегда предоставлял окончательное решение вопроса генералу Деколонгу.

Получив сведения о печальной участи команды Заева, Денис Иванович Чичерин, возлагавший большие надежды на эту команду, как на лучшие свои войска, уведомил генерала Деколонга, что «экстракт о событиях читал с сожалением; касательно же до намерения от Челябинска через Далматов монастырь на Екатеринбур кордон протянуть, требовать изволили моего мнения, на то вашему превосходительству другого донесть не могу, как одно сие, что в рассуждении всех тамошних обстоятельств, более моего известны, в рассмотрение вашего превосходительства предоставляю, но притом только упомянуть нахожу: будет ли столько людей, чтобы на таком расстоянии расположить, дабы сим раздроблением не обессилить против внезапного, на которое-либо место, от злодеев башкирцев нападение» [57].

Опасаясь нарушения водворенного в Тобольске спокойствия сведениями о неудачах военных действий против Пугачева, а также слухами об угрожающих опасностях, которые стали распространяться в Тобольске, преимущественно по получаемым письмам от лиц, вошедших в состав командированных команд, Чичерин, уведомляя генерала Деколонга, просил, чтобы он ради спокойствия велел «все письма просматривать и изъясняющие немалую опасность уничтожать»; «а как обстоятельства требуют, чтобы здешний город о сумнительных приключениях совсем был неизвестен, а тем самым не рождалось бы непристойных к унынию народному размышлений, приказать наикрепчайше воинским чинам, чтобы в письмах в Тобольск кроме собственных, других непристойных речей, особливо же об обстоятельстве войны, отнюдь не писали [58].

27 ноября 1773 года Казанский губернатор генерал-аншеф фон Брандт уведомил Чичерина, что именным Высочайшим Ея Императорского Величества указом, полученным им 22 сего ноября, повелено в Казанской и Оренбургской губерниях публиковать о известном самозванце Пугачеве о том, что кто его живого приведет в Казанскому или Оренбургскому губернатору, тому тотчас из казны выдано будет в награждение тысяча рублей, для чего и разослать везде, где за нужное признано, описание его роста, примет, и если кто его приведет, тому тотчас помянутые деньги приказать выдать и списать в расход. «А по справке с производимым о показанном бездельнике Пугачеве прежним делом, по которому он здесь содержался в говорении им некоторых непристойных слов, оказалось, что оный Пугачев ростом двух аршин четырех вершков с половиною, от роду имеет не с большим сорок лет, приметами волосы на голове темно-русые, усы и борода черные с сединою. От золотухи на левом виске шрам, да от золотухи ж ниже правой и левой титек две ямки. Того ради об оном ваше превосходительство уведомляю, с тем, чтобы о исполнении сего именного Всевысочайшаго Ея Императорского Велпчества указа и во вверенной вам губернии благоволили приказать произвести публики».