Александр Дюма - Сорок пять. Часть первая

– Напрасно, милостивый государь… Вы именно из числа тех молодых людей, для которых Париж – золотое дно, источник почестей и целый мир наслаждений.

– Не смейтесь надо мной, господин Луаньяк, – покачал головой Эрнотон. – Так как, по-видимому, вы держите в руках нити, управляющие движениями большинства из нас, то окажите мне милость: не смотрите на виконта Эрнотона де Карменжа как на куклу.

– Вы можете ожидать от меня не только этой милости, – Луаньяк любезно поклонился. – Я сразу отличил вас от прочих, с вашим гордым и вместе кротким взглядом, и еще вот того молодого человека, с таким мрачным и хитрым выражением глаз. Как его зовут?

– Господин де Сент-Малин. А чем было вызвано это отличие, смею спросить, – если этот вопрос не покажется вам слишком навязчивым любопытством с моей стороны?

– Тем, что я вас знаю, вот и все. И не только вас, но и всех здесь находящихся.

– Это странно!

– Да, но необходимо.

– А почему же это необходимо?

– Потому, что начальник должен знать своих солдат.

– Значит, все эти господа…

– Будут завтра моими солдатами.

– А я думал, что господин д’Эпернон…

– Тише! Пожалуйста, не произносите здесь этого имени, а еще лучше – и никакого другого. Раскройте уши и закройте рот – вот вам мой совет, который можете считать задатком моего расположения.

Эрнотон поблагодарил.

– Господа! – Луаньяк встал за столом. – Случай свел здесь, в этих стенах, сорок пять земляков. Так осушим стакан испанского вина за здоровье и благоденствие всех присутствующих!

Это предложение вызвало бурные рукоплескания.

– Почти все пьяны, – шепнул Луаньяк Эрнотону. – Теперь удобная минута заставить каждого рассказать свою историю. Но для этого у нас мало времени. Эй, господин Фурнишон, – он возвысил голос, – попросите выйти отсюда женщин, детей и слуг!

Лардиль встала, что-то ворча про себя: она еще не кончила десерта. Милитор не шевельнулся.

– Эй, вы там, разве не слыхали моих слов? – Луаньяк бросил на него не допускавший возражений взгляд. – Марш на кухню, господин Милитор!

Через несколько минут в зале остались только Луаньяк и сорок пять гасконцев.

– Господа! – начал он. – Все вы знаете или, по крайней мере, догадываетесь, кто вас вызвал в Париж. Хорошо, хорошо, не надо кричать его имени. Вы знаете, и этого довольно. Кроме того, вы, конечно, знаете и то, что явились сюда, чтобы повиноваться его приказаниям.

По залу пронесся легкий гул, означавший подтверждение последних слов Луаньяка, но так как каждый знал исключительно то, что касалось его самого, и находился в полном неведении о том, что и другие приехали в Париж, подчиняясь власти того же лица, то все гасконцы удивленно переглянулись.

– Нечего разглядывать друг друга, господа, – продолжал Луаньяк. – Будьте спокойны, у вас на это еще будет время. Итак, вы признаете, что явились сюда с целью во всем повиноваться этому человеку?

– Признаем! – закричали все в один голос.

– В таком случае вы начнете с того, что без шума покинете эту гостиницу и отправитесь в назначенное для вас помещение.

– Для нас всех? – удивился Сент-Малин.

– Для всех.

– Конечно, для всех. Нас всех вызвали, мы все здесь равны, – пробормотал Пердукас, который так был нетверд на ногах, что ему пришлось охватить Шалабра за шею, чтобы сохранить равновесие.

– Осторожнее, вы мне помнете камзол, – недовольно проворчал тот.

– Да, – продолжал Луаньяк, – все мы равны перед волей господина.

– О-о! – Эрнотон весь вспыхнул. – Мне не было сказано, что господин д’Эпернон будет именоваться моим господином.

– Да погодите, горячая вы голова! Не кипятитесь.

Все замолчали: одни из любопытства, другие от нетерпения.

– Я ведь еще не сказал вам, кто будет вашим господином.

– Да, – заметил Сент-Малин, – но вы сказали, что у нас будет таковой.

– Он есть у всех нас! – воскликнул Луаньяк. – Но если ваша гордость мешает вам остановиться на том, о ком мы сейчас говорили, то ищите выше… Я вам не только не воспрещаю, но даю мое полное на то одобрение.

– Король!.. – прошептал Карменж.

– Молчите! – остановил его Луаньяк. – Вы здесь для того, чтобы повиноваться, – так повинуйтесь… А пока потрудитесь прочесть нам вслух этот приказ, господин Эрнотон.

Эрнотон развернул поданный ему пергамент и прочел следующее:

– «Приказываю господину Луаньяку привести и принять начальство над сорока пятью дворянами, вызванными мною в Париж с одобрения его величества.

Все без исключения почтительно склонились, выслушав этот приказ, а затем выпрямились, что оказалось уже потруднее для тех, кто был сильно навеселе.

– Итак, вы слышали, – подвел итог господин де Луаньяк. – Вы должны сейчас же следовать за мной. Лошади ваши и люди останутся у господина Фурнишона, на его попечении, пока я не пришлю за ними. Теперь же прошу вас не медлить: лодки ждут вас.

– Лодки? – повторяли заинтригованные гасконцы. – Разве мы поедем по воде?

– Конечно. Чтобы попасть в Лувр, надо переплыть реку.

– В Лувр! – шептали они, польщенные. – Черт возьми! Мы? В Лувр?!

Луаньяк встал из-за стола, пропустил вперед всех до одного гасконцев, пересчитав их, словно баранов – сорок пять, – и повел к Нельской башне. Там ждали три большие лодки, которые, забрав по пятнадцати человек каждая, тотчас отчалили от берега.

– Что мы будем делать в Лувре? – спрашивали друг друга те, кто похрабрее, быстро протрезвившись на холодной реке и зябко вздрагивая в легком платье.

– Была бы на мне хоть моя кираса! – пробормотал, ежась, Пертинакс де Монкрабо.

Пертинакс имел полное основание жалеть об отсутствии знаменитой кирасы: в это самое время он через посредство своего странного лакея расставался с ней навсегда.

Действительно, как только слуха этого лакея коснулись магические слова «десять экю», произнесенные госпожой Фурнишон, он бросился со всех ног догонять продавца. Но наступила уже ночь, и торговец, вероятно, торопился – он успел отойти шагов на тридцать, и господину Самуилу пришлось его окликнуть. Торговец боязливо остановился и устремил испытующий взгляд на подходившего к нему человека, но, увидев в руках у него какую-то вещь, он успокоился и стал поджидать.

– Что вам нужно, любезный? – спросил он.

– Что мне нужно? – Вид у лакея был хитрый. – Да вот с вами одно дело обделать.

– Так давайте поскорее…

– А вы торопитесь? Дайте хоть передохнуть.

– Только быстро, меня ждут. – Очевидно, торговец сохранял долю недоверия к неизвестному ему лицу.

– Когда вы увидите, что я вам принес, то перестанете торопиться, коли вы действительно знаток в этих делах.