Дмитрий Бегичев - Семейство Холмских. Часть пятая

"Послушайте, любезный Петръ Ѳедоровичь," сказалъ онъ, "что вы никогда меня не посѣтите?" – Ежели вы позволите, то я за честь и удовольствіе себѣ поставлю быть y васъ. – "Удовольствіе будетъ взаимное, и на что долго откладывать? Пріѣзжайте, запросто, завтра ко мнѣ обѣдать." Онъ нарочно сказалъ эти слова громко, чтобы слышали сидѣвшіе подлѣ нихъ, Змѣйкинъ, Вампировъ и Шурке, и чтобы имѣть послѣ того благовидную причину пригласить и ихъ къ себѣ. Послѣ обѣда Удушьевъ поспѣшилъ объяснить это Аглаеву. "Мнѣ совѣстно было не позвать ихъ" – сказалъ Удушьевъ. "Они слышали, какъ я васъ приглашалъ. Впрочемъ, этотъ народъ мнѣ ни на полъ-двора не надобенъ; мнѣ гораздо-бы пріятнѣе было провести время вдвоемъ съ вами." Говорятъ, что Змѣйкинъ и Вампировъ не очень чисто играютъ – сказалъ Аглаевъ. – Я былъ y нихъ въ передѣлѣ; однакожъ, не замѣтилъ я, чтобы они играли навѣрное; самому мнѣ удавалось много y нихъ выигрывать, но потомъ пошло несчастіе, и я проигрался – только именно отъ того, что было необыкновенное несчастіе. – «Я не думаю,» отвѣчалъ Удушьевъ равнодушно, «чтобы они умѣли играть навѣрное. Для этого надобны отважность и умъ, a они, кажется, не такъ смотрятъ. Что касается до Шурке, это самый пустой человѣкъ, и играть съ нимъ находка: онъ понятія не имѣетъ, a пускается въ большую игру, и пропасть проигрываеть.»

На другой день, въ четыре часа, явился Аглаевъ къ Удушьеву, думая, что опоздалъ, и что его только и ожидаютъ; но никого изъ гостей еще не было, и самъ хозяинъ не возвращался съ утренней прогулки. Аглаева ввели въ кабинетъ, который занималъ болѣе половины всего дома, и убранъ былъ со вкусомъ и роскощью. На письменномъ столѣ нашелъ онъ нѣсколько романовъ Виктора Дюканжа, пѣсни Беранже, Записки Видока, и прочія тому подобныя книги; но за то, въ прекрасныхъ шкафахъ краснаго дерева, за стекломъ, стояли, въ дорогихъ переплетахъ, сочиненія лучшихъ Французскихъ, Англійскихъ и Нѣмецкихъ Авторовъ. Аглаеву захотѣлось посмотрѣть изданіе Бюффона, in folio, которое видно было за стекломъ. Онъ отворилъ шкафъ, но съ удивленіемъ увидѣлъ, что ни одной книги тамъ не было, a сдѣланы были фальшивые переплеты, съ одними названіями книгъ; за ними-же, напротивъ, стояло нѣсколько бутылокъ и штофовъ, съ разными ликерами, настойками и водкою. Въ это время вошелъ каммердинеръ Удушьева, съ трубкою. – "Что это y васъ, неужели во всѣхъ шкафахъ такія книги?" спросилъ Аглаевъ, показывая на отворенную дверцу шкафа. – Да-съ, здѣсь барскій гардеробъ – отвѣчалъ каммердинеръ Удушьева, съ трубкою. – и лучшіе, какъ баринъ изволитъ называть, заповѣдные ликёры и настойки. – Аглаевъ закурилъ трубку и началъ читать одну изъ книгъ, лежавшихъ на столѣ.

Въ пять часовъ возвратился хозяинъ и прошелъ прямо къ себѣ въ кабинетъ, извинился передъ Аглаевымъ, что заставилъ его дожидаться, и замѣтивъ, что одинъ шкафъ открытъ, сказалъ: "Какъ вамъ нравится моя выдумка? Книги свои отправилъ я всѣ въ деревню, a здѣсь нарочно велѣлъ сдѣлать такіе шкафы. Повѣрьте, что большая часть имѣющихъ библіотеки гораздо-бы умнѣе поступили, если-бы сдѣлали такіе-же шкафы, и не тратили по пустому денегъ на покупку книгъ, которыхъ они никогда не читаютъ!"

Вскорѣ явились и прочіе приглашенные гости. Хозяинъ велѣлъ давать обѣдать, a пока составилъ партію въ вистъ; но Г. Шурке ни за что по маленькой не садился. Игра сдѣлалась большая, съ прибавкою пари, по нѣскольку сотенъ рублей робертъ. Аглаевъ, увѣренный въ необыкновенномъ своемъ искусствѣ, и поддержанный въ этомъ мнѣніи Удушьевымъ, сѣлъ со внутреннимъ удовольствіемъ, въ надеждѣ непремѣнно выиграть; однакожъ, до обѣда ycпѣлъ онъ проиграть два большихъ роберта….

Обѣдъ былъ чудесный какъ обыкновенно y игроковъ водится: немного блюдъ, но все самое лучшее и дорогое. Кромѣ Шампанскаго, никакого другаго вина не подавали; передъ каждымъ приборомъ, въ холодильникѣ, во льду, стояло по особой бутылкѣ. Пили большими стаканами. Сверхъ того, хозяинъ, сидѣвшій подлѣ Аглаева, подливалъ ему изъ своей бутылки, такъ, что несчастный нашъ герой выпилъ одинъ, по крайней мѣрѣ, полторы бутылки. Для иного это ничего-бы не значило; но Аглаевъ былъ такъ слабъ, что насилу вышелъ изъ-за стола, весь раскраснѣлся, голова y него кружилась, ноги подгибались.

Послѣ обѣда подали всѣмъ трубки. Опять нѣсколько бутылокъ Шампанскаго, съ прибавленіемъ двухъ кувшиновъ Зельцерской воды, явилось на столѣ въ гостиной. Принялись доигрывать вистъ. Партенёръ Аглаева, Вампировъ, какъ-то все ошибался , сдѣлалъ ренонсъ, за который должно было заплатить большой шлемъ, и – третій робертъ былъ проигранъ! Аглаевъ отдалъ въ одинъ разъ все, что пріобрѣлъ въ нѣсколько дней въ клубъ, т. е. около двухъ тысячь рублей. Хозяинъ предлагалъ составить еще партію.

"Что за вистъ!" сказалъ Змѣйкинъ. "Пренесносная игра! Карлъ Адамовичъ!" продолжалъ онъ, обращаясь къ Шурке, "сдѣлай, братецъ, намъ банкъ!" – Пожалуй. – Вы, Филиппъ Ивановичъ, будете держать мнѣ половину? – "Нѣтъ, братъ! Ежели на то дѣло пошло" – отвѣчалъ Удушьевъ, ударивъ по столу, и притворяясь пьянымъ, такъ, что будто бы y него языкъ насилу шевелился – "я самъ буду понтировать. Ты много выигралъ въ вистъ; подѣлись съ нами; я тебѣ пущу, по старинному, брандера!"

Шурке вынулъ изъ кармана большую кипу ассигнацій, высыпалъ изъ кошелька множество полуимперіяловъ, и тотчасъ дѣло пошло на ладъ.

"А! давай-ка сюда золота! Знаетъ, разбойникъ, чѣмъ приманить меня!" – сказалъ Удушьевъ, продолжая играть ролю пьянаго, и поставивъ карту, на которую придвинулъ кучу золота.

– Правду говорятъ, что при банкѣ и въ зайцѣ чортъ сидитъ! – сказалъ Аглаевъ, увлеченный страстію своею къ игрѣ, и тѣмъ болѣе еще, что проигралъ такъ много въ вистъ. Вотъ, ни за что не хотѣлъ я играть въ банкъ, a мочи нѣтъ – не могу удержаться! Дайте мнѣ карты! – " Здѣсь олухи есть " – пропѣлъ пьяный Удушьевъ, и гости его закусили себѣ губы, чтобы не засмѣяться.

Шурке подалъ Аглаеву нераспечатанную колоду. Опъ перемѣшалъ, сдѣлалъ очередь, и поставилъ большой кушъ. Первую карту ему дали; онъ поставилъ съ транспортомъ, и прибавилъ еще кушъ. "Ага, братъ! да ты молодецки понтируешь! Окинься-ка онъ нѣсколько талій, такъ весь банкъ полетитъ къ верху ногами!" Но Шурке не окинулся , убилъ, и въ нѣсколько талій записалъ на Аглаева безъ малаго десять тысячь. Аглаевъ сосчиталъ, поставилъ карту до десяти тысячь , проигралъ, вынулъ Ломбардный билетъ на эту сумму, и пересталъ играть.

Но сердце y него сильно билось; онъ выпилъ еще стаканъ Шампанскаго, съ Зильцерскою водою; спросилъ себѣ еще трубку, и сѣлъ подлѣ стола. Между тѣмъ Шурке билъ нещадно Удушьева; тотъ бѣсился, рвалъ карты, кидалъ ихъ на полъ, и бранилъ, какъ только можно хуже, Шурке, который хладнокровно продолжалъ метать. Змѣйкинъ и Вампировъ были въ небольшомъ выигрышѣ. Наконецъ Удушьевъ подмѣтилъ руте , поставилъ темныя, и началъ отыгрываться. – «Ну братъ! ужь отъ руте моего ты не оттасуешься!» – сказалъ онъ. – «Послушайся меня, Петръ Ѳедоровичъ, ставь мое руте, и повѣрь, что мы лихо надуемъ этого дьявола!» – Аглаевъ взялъ опять карты, и ему начало было рутировать , но вскорѣ злодѣйка измѣнила! Спросилъ новую колоду, сдѣлалъ онъ еще очередь, но также пренесчастную ! Голова y него кружилась, и отъ вина и отъ проигрыша. Онъ самъ себя не помнилъ, кинулъ и эту очередь подъ столъ, взялъ еще другую колоду, испытывалъ на мирандоль , на фаску , на окуловку , на ворожбу , на разсчетъ ; но все было безполезно – необыкновенное несчастіе преслѣдовало его неотступно. Нѣсколько разъ переставалъ онъ играть, и расплачивался; всѣ ломбардные билеты его были на неизвѣстнаго; онъ боялся оставлять ихъ дома, потому, что слуги y дяди его были воры и пьяницы. Опять начиналъ играть Аглаевъ – къ свѣту кончилась игра, и онъ остался въ проигрышъ семьдесятъ тысячь рублей, т. е. большую часть капитала своего….