Уильям Теккерей - Сочинения

– Ах, Анжелика, Анжелика, – промолвил Перекориль. – Не ждал я такого! Вы говорили со мной иначе, когда в саду дали мне это кольцо, а я дал вам свое, и вы подарили мне по…

Что он хотел сказать, мы так и не узнаем, ибо Анжелика закричала в ярости:

– Прочь, дерзкий нахал! И вы еще смеете напоминать мне о своей наглости! А что до вашего грошового колечка, так вот оно, сэр, ловите! – И она вышвырнула его в окошко.

– Но это же обручальное кольцо моей матери! – вскричал Перекориль.

– Мне все равно, чье оно! – не унималась Анжелика. – Женитесь на той, что подберет его, а я за вас не пойду! И верните мне мое. Терпеть не могу людей, которые подарят что-нибудь и хвалятся! Есть один человек тот подарил бы мне кое-что получше всех ваших подарков, вместе взятых. Подумаешь, колечко, да оно не стоит и пяти шиллингов!

Ведь Анжелика не догадывалась, что подаренное ей кузеном колечко волшебное, что если его носит мужчина, в него влюбляются все женщины, а если женщина все мужчины. Ее величество, мать Перекориля, отнюдь не была красавицей и все же, пока носила это кольцо, вызывала у всех восхищение; а супруг ее, тот был прямо как безумный во время ее болезни! Когда же она призвала к себе сына и надела кольцо ему на палец, венценосный Сейвио заметно охладел к жене и перенес всю свою любовь на маленького принца. Остальные тоже любили его, пока он носил материнское кольцо; но когда, еще совсем ребенком, он отдал его Анжелике, люди воспылали нежностью к ней, а его перестали замечать.

– Да, – твердила Анжелика в своей глупой неблагодарности, – я знаю, кто подарит мне кое-что получше вашего никчемного грошового колечка!

– И прекрасно, сударыня! Забирайте и вы свое кольцо! – крикнул Перекориль и метнул на нее яростный взгляд, а потом вдруг словно прозрел и воскликнул: – Вот так так?! Неужели это вас я любил всю жизнь?! Неужели я был так глуп, что растрачивал на вас свои чувства?! Ведь, ей-богу, вы… чуточку горбаты!

– Негодяй! – завопила Анжелика.

– И еще, признаться, немного косите.

– Ах! – только и вырвалось у Анжелики.

– Волосы у вас рыжие, лицо в оспинах, а еще… еще у вас три вставных зуба и одна нога короче другой.

– Ах вы, скотина! – завизжала Анжелика и свободной рукой (другой она вырвала у него кольцо) отвесила Перекорилю три пощечины и, наверно, выдрала бы ему все волосы, если бы он не прокричал со смехом:

– Анжелика, не рвите мне волосы – это же больно? Ваши-то, я вижу, нет нужды стричь или выдирать: их можно снять с головы, как шапку. Хо-хо-хо! Ха-ха-ха, хихи-хи!

Он задыхался от смеха, а она от ярости; и тут в комнату вошел разнаряженный граф Шаркуньель, первый королевский флигель-адъютант, и с низким поклоном возгласил:

– Ваше высочество! Их величества просили вас пожаловать в Розовую тронную, где они ожидают прибытия принца Понтии.

Приезд принца Обалду взбудоражил весь двор; придворным было ведено одеться по-праздничному; лакеи облачились в парадные ливреи; лорд-канцлер надел новый парик, гвардейцы – новехонькие мундиры. Конечно, и старушка Спускунет не упустила случая расфрантиться. Она шла во дворец исполнять свою службу при августейшей чете, как вдруг увидела что-то блестящее на каменных плитах дворцового двора и приказала пажу, несшему ее шлейф, пойти и подобрать эту вещицу. Пажом у нее служил безобразный коротышка, одетый в старую, подкороченную куртку, которая перешла к нему от покойного грума и была заметно тесна; и, однако, когда он поднял с земли волшебное колечко (это было оно!) и понес его госпоже, он показался ей чуть ли не купидоном. Он отдал ей колечко; оно было простенькое и маленькое, такое маленькое, что не лезло ни на один из подагрических пальцев графини, и она спрятала его в карман.

– Ах, сударыня! – вскричал паж, не сводя с нее глаз. – Как вы нынче прекрасны!

«И ты тоже, Джеки», – чуть было не сказала она, да взглянула вниз и увидела, что никакой перед ней не красавец, а всего-навсего рыжеволосый коротышка Джеки, такой же, как давеча утром.

Как бы там ни было, а похвала всегда приятна даме, даже из уст самого что ни на есть уродливого мужчины или мальчика, и Спускунет приказала пажу подхватить ее шлейф и двинулась дальше в отличном расположении духа. Стража приветствовала ее с особым рвением. А когда она проходила через караульную, капитан Атаккуй сказал ей:

– Вы сегодня ангельски хороши, дражайшая сударыня!

Так, не скупясь на кивки и улыбки, Спускунет вошла в тронную залу и заняла место позади своих августейших господ, ожидавших наследного принца Понтии. У ног родителей сидела принцесса Анжелика, а за троном его величества стоял глядевший зверем Перекориль.

Но вот появился наследный принц Понтии в сопутствии своего лорд-камергера, барона Фокус-Покус; за ними следовал паж-арапчонок, он нес на подушке невиданной красоты венец. Принц был в дорожном платье, и волосы его были несколько неприбраны.

– Я проделал с утра триста миль, – объявил он, – так мне не терпелось узреть ее… то бишь монаршую семью и двор Пафлагонии. Я не хотел терять ни минуты и сразу явился пред ваши светлые очи.

Стоявший за троном Перекориль разразился презрительным смехом, но августейшие особы были так взволнованы происходящим, что не заметили этой выходки.

– Вы милы нам в любом платье, ваше высочество, – отвечал монарх. Развороль, стул его высочеству!

– У вас в любом платье царственный вид, ваше высочество, – с любезной улыбкой вставила Анжелика.

– Вы не видели других моих платьев! – отозвался принц. – Я бы их надел, да этот олух форейтор забыл их захватить. Это кто там смеется? А смеялся Перекориль.

– Я, – отвечал он. – Вы же только что сказали, будто не хотели терять времени на переодевание – так вы спешили увидеть принцессу. А теперь оказывается, вы пришли в этом платье просто потому, что при вас нет Другого.

– Да кто вы такой? – спросил принц Обалду вне себя от гнева.

– Мой отец был повелителем этой страны, а я принц и его единственный наследник! – надменно отвечал Перекориль.

– Хм! – пробурчали король и первый министр, явно встревоженные.

Впрочем, его величество овладел собой и произнес:

– Любезный принц Обалду, я забыл представить вашему высочеству своего любезного племянника, его высочество принца Перекориля! Будьте знакомы! Обнимите друг друга! Подай его высочеству руку, Перекориль!

Племянник исполнил его приказание и так стиснул руку бедному Обалду, что у того на глазах выступили слезы.

Тем временем Развороль принес для высокого гостя кресло и водрузил его на возвышении, где разместились король, королева и принц. Но кресло поставили у самого края, и едва Обалду сел в него, как опрокинулся вместе с ним и кубарем покатился по полу, оглашая зал бычьим ревом. Но еще громче звенел голос Перекориля: он хохотал во все горло; когда же Обалду встал на ноги, смеялся уже весь двор; и хотя при его появлении никто не заметил в нем ничего смешного, сейчас, когда он поднялся с пола, он казался таким глупым и некрасивым, что люди не в силах были удержаться от смеха. В комнату, как все помнили, он вошел с розой в руке, а падая, обронил ее.