Уильям Теккерей - Сочинения

– Ах, сэр, что скажет ее величество! – восклицает Бетсинда.

– Ее величество!.. – Король разражается смехом. – Да мы ее вздернем. Или я не властитель Пафлагонии? Разве нет у меня веревок, топоров, палачей и плах? Разве под стенами замка не бежит речка? Пли у нас недостанет мешков, чтобы зашивать в них жен? Скажи мне только: «Я твоя», – в мешок зашью супругу я, – тебя достойна роль сия!

Когда Перекориль услышал эти злодейские речи, он забыл о почтении к королю, поднял грелку и приплюснул ею дядюшку к полу, как оладью; затем юный принц со всех ног кинулся прочь, за ним с воплями побежала Бетсинда, и тут выскочили из своих спален принцесса, королева и Спускунет. Представляете себе, что с ними сталось, когда они увидели на полу самого Храбуса – мужа, отца и повелителя!

Едва угли стали припекать, король очнулся и вскочил на ноги.

– Позвать ко мне капитана гвардии! – завопил он, топая в ярости своей королевской ногой.

О, злосчастное зрелище! Нос его величества был совсем на сторону – так угостил его Перекориль. От ярости король скрежетал зубами.

– Капитан, – сказал он и вынул из кармана шлафрока приказ о казни, добрейший Атаккуй, схватите принца! Он сейчас в своей спальне на втором этаже. Две минуты назад он кощунственной рукой стукнул по священному ночному колпаку своего монарха и ударом грелки поверг меня на пол. Спешите же казнить злодея, иначе вас не пожалею! – И он подобрал полы шлафрока и в сопутствии жены и дочери удалился в свои покои.

Капитан Атаккуй был в отчаянии: он очень любил Перекориля.

– Бедный, бедный Перекориль! – сказал он, и слезы потекли по его мужественному лицу и закапали на усы. – О мой благородный повелитель, ужели эта рука должна повести тебя на плаху?!

– Что за вздор, Атаккуй! – произнес рядом женский голос. То была Спускунет, которая, накинув пеньюар, тоже вышла на шум. – Король велел вам повесить принца. Ну и вешайте на здоровье!

– Я что-то не пойму вас, – говорит ей Атаккуй: он не отличался большим умом.

– Ах, простота! Он же не сказал, какого из двух, – поясняет Спускунет.

– И точно, не сказал, – отозвался капитан. – Так хватайте Обалду и казните! Услышав это, Атаккуй заплясал от радости. – Долг солдата повиноваться! – сказал он. – А голова принца Обалду меня вполне устраивает; и, когда настало утро, он первым делом пошел арестовывать принца. Он постучал к нему в дверь.

– Кто там? – спрашивает Обалду. – А, капитан Атаккуй! Пожалуйста, входите, милейший. Рад вас видеть. Я вас ждал.

– Неужели? – удивляется капитан. – В этом деле меня будет представлять мой лорд-камергер Фокус-Покус, – сообщает ему принц.

– Прошу прощения, ваше высочество, только уж тут вас никто не заменит, поэтому незачем зря будить барона.

Казалось, и тут принц Обалду ни капельки не встревожился.

– Вы, разумеется, явились по делу принца Перекориля, капитан, замечает он.

– Так точно, – ответствует Атаккуй, – по делу нашего принца.

– И что же выбрали – пистолеты или шпаги, капитан? – осведомляется Обалду. – Я прекрасно владею и тем и другим и достойно встречу Перекориля, или я не наследник Понтии Обалду!

– Вы заблуждаетесь, ваше высочество, – говорит капитан. – У нас для этого пользуются топором.

– Ах, вот как? То-то будет жаркая схватка! – восклицает принц. Позвать сюда нашего лорд-камергера: он будет моим секундантом; и я льщу себя надеждой, что не пройдет и десяти минут, как голова юного Перекориля расстанется с его дерзким телом. Я жажду его крови! Крови!.. – вскричал он, уподобившись дикарю-людоеду.

– Прошу прощения, сэр, по согласно этому приказу я должен арестовать вас и передать… э… э… в руки палача.

– Ты что, рехнулся, приятель?! Остановитесь, говорю вам!.. А! О!.. только и успел выкрикнуть несчастный принц, ибо гвардейцы Атаккуя схватили его, завязали ему рот носовым платком и потащили на место казни.

Как раз в это время король беседовал с Разворолем и, увидев, что стража кого-то ведет, захватил понюшку табака и сказал:

– С Перекорилем покончено. Идемте завтракать. Капитан гвардии передал пленника шерифу вместе со смертным приговором, гласившим:

– Это ошибка! – вопит Обалду, который, очевидно, все никак не поймет, что с ним происходит.

– Да чего уж там, – говорит шериф. – Эй, Джек Кетч, берись-ка за дело!

И бедного Обалду поволокли на эшафот, где у плахи стоял палач с огромным топором в руках – он был всегда наготове.

А теперь нам пора возвратиться к Перекорилю и Бетсинде.

Спускунет, которая была свидетельницей королевских злоключений и знала, что принцу грозит беда, поднялась ни свет ни заря и стала думать о спасении своего милого суженого, как эта глупая старуха теперь называла его. Она нашла Перекориля в саду; он бродил по дорожкам, сочиняя стихи в честь Бетсинды (правда, дальше «пень» и «весь день» дело не шло), и совсем позабыл про вчерашнее – знал только, что краше Бетсинды никого нет на свете.

– Ну, милый Перекориль, – говорит Спускунет. – Ну, милая Спусси, говорит принц, только сегодня уже в шутку.

– Я все ломаю себе голову, дорогой, как тебе выпутаться из беды. Придется тебе на время бежать в чужие края.

– Про какую беду, про какое бегство вы толкуете? Никуда я не поеду без своей ненаглядной, ваше сиятельство, – возражает Перекориль.

– Она отправится с тобой, милый принц, – говорит Спускунет еще вкрадчивей. – Но сперва мы должны взять драгоценности наших августейших родителей и нынешних короля с королевой. Вот тебе ключ, дружочек; это все по праву твое, понимаешь, ведь ты законный монарх Пафлагонии, а твоя будущая жена – ее законная владычица.

– Быть ли ей королевой? – сомневается юноша.

– Быть! Забрав драгоценности, иди в спальню Развороля; там у него под кроватью ты найдешь мешки, а в них – деньги: двести семнадцать миллионов девятьсот восемьдесят семь тысяч четыреста тридцать девять фунтов тринадцать шиллингов и шесть с половиной пенсов, и все это – твое, он украл эти деньги у твоего венценосного родителя в час его смерти. И тогда мы сбежим.

– Кто это «мы»? – переспрашивает Перекориль.

– Ты и твоя нареченная – твоя возлюбленная Спусси! – сообщает графиня, бросая на него томный взгляд.

– Как, ты – моя невеста?! – изумляется Перекориль. – Да ведь ты старая карга!

– Ах, негодяй! – визжит графиня. – Ведь ты же дал письменное обязательство жениться на мне!

– Прочь от меня, старая гусыня! Я люблю Бетсинду и никого больше! – И он кинулся от нее со всех ног – такой страх его обуял.