Петр Голубовский - История Северской земли

Посредником торговли с болгарами был Муром, который мы встречаем еще в эпоху зарождения княжеской центральной власти у полян, т. е. по счету летописи в 862 г. На важность этого пункта указывает то обстоятельство, что киевские князья стараются держать его в своих руках, и уже с первого распределения князей по областям при Владимире Святом, в 988 г., мы находим в Муроме князя Глеба, между тем как его не было даже в Чернигове. Самые походы Владимира на волжских болгар имели целью обезопасить этот торговый пункт от притязаний болгар на владение им, что им удалось, хотя на короткое время, при борьбе Олега с Мономахом. Последние раскопки окончательно подтверждают наше мнение о торговом значении этого города. Там были найдены, как в Чернигове, саманидские диргемы и германская монета, относящиеся к VII–X столетиям по Р. Х. 113

Этим мы заканчиваем наш слабый очерк промышленности и торговли. Мы предпослали его и «очерк колонизации» в виде вступления в нашу историю. Должно сознаться, что, по необходимости, в нашем сочинении мы должны были оставить два пробела, именно ничего не сказать «о религии и быте северян» и выпустить «историко-топографическое исследование» их страны. Это произошло по недостатку научных средств. Для очерка религии северян мы имеем редкие указания, рассыпанные по «Губернским и епархиальным ведомостям» Черниговской губернии, которых и собрать было невозможно в полном составе, да их было бы и недостаточно, так как северяне занимали не одну Черниговскую губернию, а Курскую, часть Харьковской и Подонье. Следовательно, собрать матерьял из всех этих областей невозможно, как по недостатку времени, так и средств. Известия летописи и арабских писателей дают общие места, которые могут относиться ко всем славянам вообще. Историко-топографическое исследование, хотя и при существовании матерьяла в виде списков населенных мест, «Книги большого чертежа» и т. д. невозможно было по недостатку под руками карт.

Не теряя надежды осуществить свое желание заняться этими двумя отделами, я отлагаю эту работу до более благоприятного времени.

Положительная история северян начинается со времени подчинения их хазарам, которые вошли в сношения с соседними арабскими странами, откуда мы и получаем первые известия, которые можно считать достоверными. Предшествующий период покрыт мраком, и кроме того, что мы сказали уже о поселениях северян по Дону и берегам Азовского моря, прибавить ничего нельзя. Другими словами, можно констатировать только тот факт, что северяне жили с незапамятных времен в той территории, которую мы очертили, и были участниками торговли, процветавшей на южной ее окраине. Главная цель всего населения была эта торговля, благодаря которой у него должно было процветать земледелие, охота и различные ремесла. Никаких воинственных стремлений мы у него предполагать не можем, потому что вся его жизнь, его цель должна была препятствовать их развитию.

Северяне, составляя одно племя, дробились, по всей вероятности, на отдельные, самостоятельные общины. Наша летопись сохранила нам известия, что в Любече, Чернигове, Переяславле были отдельные князья, находившиеся под властью Олега после покорения им северян 114.

Хазары, явившись на берега Каспийского моря, застали северян на их местах, с их федеративным устройством, с их обширной торговлей. И тут мы видим один из разительнейших примеров, когда положение страны создает подходящий ему тип государства; хазары без труда и, может быть, без сопротивления подчинили мирное, промышленное население Подонья и Приазовья, но не покорили его, а сами подчинились его культурному влиянию. Хазары подчинились силе того постоянного, промышленного движения, которое было в этой местности, а вместе с тем должны были стать в подходящие к сохранению старого порядка отношения к населению, которое они подчинили.

Хазарское царство составилось из славян, хазаров, переселенцев евреев и арабов. Поселения северян по Дону, Донцу и берегам Азовского моря первые подверглись подчинению, и только впоследствии хазары распространили свою власть и на остальные области Северянской земли, подчинение которой также едва ли сопровождалось борьбой. Северяне центральных областей видели, что их южные земляки сохраняют под владычеством хазаров полную свободу религии и торговли и вместе с тем пользуются защитой Хазарского царства от внешних врагов. Эта торговля составляла жизненный вопрос и для всей земли северян; потому-то они должны были вскоре после своих южных колоний признать власть Хазарского каганата. Мы не можем определить времени, в которое произошел последний факт, но можно только сказать, что еще задолго до зарождения государственного начала в Киеве северяне платили хазарам дань, следовательно, признавали их гегемонию. Условия, на которых признали северяне власть хазаров, для центральных областей и южных их колоний были не одинаковы. Вся зависимость первых выражалась только в плате дани, по белке с каждого дома 115, и, может быть, в допущении хазарам селиться в Северянской области. По крайней мере, и до сих пор еще остались следы хазарского владычества в названиях местностей Черниговской губернии. Такие названия сел и деревень, как Козаричи, (Хазарово, Козаровка 116, ясно указывают на бывшие здесь хазарские поселения. По всей вероятности, это были торговые люди, появившиеся здесь чрез южные северянские поселения и проложившие путь хазарскому влиянию. Может быть, впоследствии, когда возгорелась борьба с подчиняющим влиянием Киева, эти хазарские поселения обратились в укрепленные места. Южные поселения северян находились в более тесной государственной связи с хазарами. Предлагая северянам свое покровительство от соседних врагов, хазары, естественно, должны были взамен этого требовать от славян выполнения некоторых государственных повинностей. Войско хазарского кагана состояло в сильной степени из северян, служивших, однако же, как видно, по найму 117, хотя в его войско входили и другие элементы, особенно коренной хазарский. Кроме хазарского кагана, никакое другое лицо не имело права иметь наемное войско 118, в чем чувствуется опасение хазаров против могущего быть возмущения против их власти. Хазары не ждали возмущения от населения, которому было вполне спокойно в период процветания Хазарского царства, а они боялись, по всей вероятности, старейшин славянских общин и того переворота, который видоизменил государственное устройство полянского племени.

Сверх того важные пункты северянских колоний были заняты хазарским гарнизоном, как это мы уже видели относительно Белой Вежи и Тмутаракани. Вероятно, этот гарнизон состоял из войск чисто хазарских, что соответствовало интересам хазаров. Что касается дани, то, может быть, она и не взималась с донских поселений, хотя мы и знаем, что с коренных областей Северской земли хазары ее получали: выгоды, получаемые последними с каспийской и азовской торговли, вполне заменяли собою платеж дани, которая могла поставить все-таки в более натянутое отношение северян и хазаров. Платеж обусловливает подчинение, а не федерацию, между тем здесь мы видим только последнюю: северяне выставляли войско для защиты своих же интересов, и занятие Тмутаракани и Белой Вежи, может быть, входило даже в обязательные условия со стороны сохранения безопасности славянского населения. Эту мысль о федерации подтверждает еще и то обстоятельство, что кроме выполнения этих государственных повинностей северяне в своих обычаях, самоуправлении, религии сохраняли полную независимость. Мы видим, что славянские купцы исполняют свободно свои религиозные обряды. Право суда по своим обычаям сохранялось также в полной силе, как это мы увидим сейчас, и не только для славян, но и для лиц других народностей, проживавших в пределах Хазарского царства. Последние, по преимуществу, были из промышленного класса и потому жили в столице его, Итиле, где для их деятельности было более простора. И вот для решения дел этого разноплеменного населения в столице было семь судей: двое из них для мусульман, двое для хазаров, которые судили по законам Торы (еврейской священной книги), двое для тамошних христиан, которые судят по закону Инджиля (Евангелия), и один для славян, который судит «по закону язычества, т. е. по закону разума» 119.