Владимир Бенедиктов - Стихотворения (1884 г.)

Тут порыв невольный взгляда
При улыбке старика
Обратился в угол сада
На могилу сундука.

«Что туда ты смотришь зорко? –
Подхватила вдруг жена. –
Там – в углу как будто горка, –
Не могилка ль там видна?

Не сынок ли твой положен
Там, куда ты так взглянул?»
Ян замялся – и, встревожен,
Помолчав, рукой махнул:

«Всё земля возьмет. И сами
Мы с нее в нее пойдем.
После все пойдут за нами:
Те все порознь, мы – вдвоем.

Завтра кончим!» Но настало
Божье утро, Ян глядит:
Женки словно не бывало,
Угол сада весь разрыт.

Что-то хуже смерти хлада
Он почуял и дрожит.
Вдруг пропали оба клада.
На столе письмо лежит.

Ужас кровь ему морозит…
То рука жены его:
«Твой сосед меня увозит
С прахом сына твоего».

Супротив столицы датской
Есть неважный островок.
Жил там в хижине рыбацкой
Седовласый старичок –
Стар-престар. Приезжих двое,
Путешественники, что ль,
Кличут старого: «Позволь
Слово молвить!» – «Что такое?»
– «Ты ведь здешний старожил,
Объясни ж нам: здесь каменья –
След какого-то строенья.
Что тут было? Кто тут жил?»
– «Рассказать вам? Гм! Пожалуй!
Человек я здесь бывалый.
Был тут, видите, дворец!» –
Старец молвил наконец.
«Как? Дворец?» – «Ну да, чертоги
С башней. Было тут тревоги,
Было всякого труда
При постройке. Сам тогда
Здесь король быть удостоил;
Фридрих наш Второй и строил
Всё своей казною». – «Вот!
Кто же жил тут?» – «Звездочет.
Весь дворец с огромной башней
Был ему что кров домашний,
Я прислуживал ему;
Вырос я в простонародстве,
А уж тут и в звездочетстве
Приучился кой к чему.
Служба всё была средь ночи.
Часом спать хочу – нет мочи,
А нельзя, – звезда идет!
Иногда, бывало, грезишь,
А за ним туда же лезешь:
Уж на то и звездочет!
Только он ее завидит –
Дело кончено! Тогда
Просто наша та звезда
Уж, сердечная, не выдет
Из-под глазу – нет! Куда?
Хоть с другими вровень светит,
А уж он ее заметит
И включит в свой список – да!
Нам, бывало, с ним в привычку
От поры и до поры
Поименно перекличку
Звездам делать и смотры.
Был я словно как придверник
Неба божьего, а сам
Что хозяин был он там –
Уж не то что как Коперник!
Тот, вишь, выложил на план,
Что Земля вкруг Солнца ходит.
Нет, шалит он, колобродит –
Как не так! Держи карман!
Вот! Ведь можно упереться
В Землю, – как же ей вертеться,
Если человек не пьян?
Ну, вы сами посудите!
Приступал я и к нему –
Звездочету своему:
«Вот, мол, батюшка, скажите!
Не попасться бы впросак!
Говорят и так и так;
Мой и темный разум сметил,
Что молва-то нас мутит.
Ведь – стоит?» И он ответил
Утвердительно: «Стоит».
У него ведь как в кармане
Было небо, лишь спросить;
Он и сам весь мир на плане
Расписал, чему как быть.
Я своими сам глазами
Видел план тот. Эх, дружки!
Всё круги, круги с кружками,
А в кружках опять кружки!
Я кой-что, признаться стыдно,
Хоть и понял, да не вплоть;
Ну, да где ж нам?.. Так уж, видно,
Умудрил его господь!
Нам спроста-то не в примету,
В небе, чай, кругов не счесть,
Смотришь так – кажись, и нету,
А ведь стало быть, что есть.
Да чего! Он знал на мили
Смерить весь до Солнца путь
И до Месяца; смекнуть
Всё умел. Мы вот как жили!
Да к тому же по звездам
Рассчитать судьбу всю нам
Мог он просто, как по пальцам,
Наверняк. Не для того ль
Здесь его и постояльцем
Во дворец пустил король?
Умер Фридрих – и прогнали
Звездочета, приказали
Изломать его дворец.
Я прощался с ним, – мудрец
0 Был спокоен. «Жаль, ей-богу, –
Снарядив его в дорогу,
Я сказал. – Вам до конца
Жить бы здесь! Теперь такого
Не добыть уж вам другого
Видозвездного дворца!
Просто – храм был!» Он рукою
Тут махнул мне и сказал:
«Этот храм всегда со мною!» –
И на небо указал.
1 Грустно было мне. Остался
Я как будто сиротой.
После ночью просыпался,
Смотришь – нет уж башни той,
Где и сон клонил, бывало;
Тут – не спится, дашь глазам
Чуть лишь волю, – те – к звездам!
Все знакомки ведь! Немало
Я их знал по именам,
Да забыл теперь; и входит
Дума в голову: наводит,
Чай, теперь свой зоркий глаз
Там он, звездочки, на вас!
На которую – не знаю…
Вот смотрю и выбираю, –
А узнать дай силу бог, –
Так бы вот и впился глазом,
Чтоб смотреть с ним вместе – разом;
Может, я б ему подмог
И отсюда!.. Глупой мысли
Не посмейтесь, господа!» –
И рассказчик смолк тогда,
Две слезы с ресниц нависли
И слились исподтишка
По морщинам старика.

И оснащен, и замыслами полный,
Уже готов фрегат твой растолкнуть
Седых морей дымящиеся волны
И шар земной теченьем обогнуть,

Под бурями возмужествуй упрямо!
Пусть вал визжит у мощного руля!
Вот Азия – мир праотца Адама!
Вот юная Колумбова земля!

И ты свершишь плавучие заезды
В те древние и новые места,
Где в небесах другие блещут звезды,
Где свет лиет созвездие Креста.

Поклон ему! Взгляни как триумфатор
На сей трофей в хоругвях облаков,
Пересеки и тропик и экватор –
И отпируй сей праздник моряков!

И если бы тебе под небесами
Неведомых антиподов пришлось
Переверстаться с здешними друзьями
Ногами в ноги, головами врозь, –

То не роняй отрады помышленья,
Что и вдали сердечный слышен глас,
Что не одни лишь узы тяготенья
Всемирного соединяют нас.

Лети! – И, что внушит тебе природа
Тех чудных стран, – на пользу и добро
Пусть передаст, в честь русского народа,
Нам твой рассказ и славное перо!

Прости! – Вернись и живо и здорово
В суровые приневские края,
И радостно обнимут Гончарова
И Майковы, и все его друзья.

Много жизненных вопросов
Тем решив, что всё пустяк,
Жил когда-то грек-философ –
Удивительный чудак.
Он ходил как жалкий нищий,
Полунаг и босиком,
И питался грубой пищей,
Сыт был брошенным куском;
В бочке жил; лучами солнца
Освещаем и согрет,
Он героя-македонца,
Покорившего весь свет,
И царя, и полубога,
Гордой просьбой удивил:
«Отодвинься, брат, немного, –
Ты мне солнце заслонил».
О, давно минувши лета!
Незапамятная старь!
Днем, при полной силе света,
Диоген зажег фонарь,
И в толпе народа шумной
Он идет, кругом глядит.
«Ищешь ты кого, безумный?»
– «Человека», – говорит.
Строгий циник видел грека
И в хитоне, и в плаще,
Но не видел человека
И искал его вотще.
Если б шел он в век из века
Вплоть до нынешних времен –
И доныне человека
Всё искал бы Диоген!