Кристофер Прист - Фуга для темнеющего острова

Собрав свои скромные пожитки, мы отправились в путь. Я нес чемодан и рюкзак, а дочка – сумку с одеждой. Мы двигались на восток – не потому, что именно там находилась ближайшая станция, а просто потому, что дорога шла под горку.

Через час с небольшим мы увидели телефонную будку. По привычке я снял трубку проверить, есть ли гудок. До сих пор нам не попадалось ни одного работающего телефона, хоть на вид они были в целости и сохранности.

На этот раз в трубке послышались щелчки, а затем женский голос:

– Говорит оператор АТС. Кого вызываете?

От неожиданности я не сразу нашелся, что ответить.

– Соедините… с Карлайлом, пожалуйста.

– Прошу прощения, абонент. Все линии заняты.

Судя по тону, она уже была готова положить трубку.

– Подождите… Разрешите тогда сделать звонок в Лондон?

– Прошу прощения, абонент. Все лондонские линии заняты.

– А можете перезвонить, когда какая-нибудь освободится?

– Эта АТС обслуживает только местные вызовы.

– Минуточку, – быстро вставил я. – Не подскажете, как попасть на ближайшую железнодорожную станцию?

– Откуда вы звоните?

Я продиктовал ей адрес телефонной будки, напечатанный на табличке рядом с аппаратом.

– Ожидайте.

Она положила трубку, а я остался стоять. Через три минуты в динамике послышался шорох.

– Ближайшая к вам станция находится в Уорнеме. Спасибо за звонок. До свидания.

Салли все это время ждала снаружи. Я пересказал ей суть разговора. Вдруг до нас донесся приближающийся рокот двигателей. Через несколько секунд мимо проехали семь грузовиков с военными. На подножке последнего стоял офицер. Он что-то нам прокричал, но из-за шума мы не расслышали. Появление людей на дороге немного обнадеживало, хотя такое открытое перемещение войск я наблюдал впервые.

Грузовики скрылись за горизонтом, и в округе снова стало тихо. Кроме нас, людей поблизости не было.

Я отыскал на карте Уорнем, и мы двинулись в нужном направлении. По дороге нам чаще попадались следы военной деятельности, нежели гражданской, и это тревожило.

Через полчаса мы дошли до деревни. На улице никого не было, только в окне последнего дома мелькнула фигура человека. Я крикнул ему и помахал, но он спрятался: то ли не заметил меня, то ли решил сделать вид, что его нет.

За деревней стояла целая артиллерийская батарея и лагерь на несколько сотен солдат. Вдоль дороги тянулась колючая проволока, возле которой стояли охранники. Стоило нам приблизиться, они стали отгонять нас. Я попытался заговорить с кем-то из рядовых, но он тут же вызвал старшего по званию. Тот повторил, чтобы мы убирались отсюда, причем до темноты, иначе будет худо. Я спросил, представляют ли они Патриотическую армию, однако офицер не ответил.

– Папа, я боюсь. У них оружие, – сказала Салли.

Мы пошли дальше. Несколько раз над самыми верхушками деревьев проносились реактивные самолеты. Гул звучал отовсюду, иногда – прямо над головой. От внезапности и оглушительной громкости мы то и дело сжимались в страхе. По дороге я нашел старую газету и решил почитать, чтобы узнать немного о происходящем.

Газета была отпечатана кустарным способом – скорее всего, подпольно. Две недели назад я как раз слышал по радио, что выпуск периодических изданий временно приостановлен. Качество печати было ужасное, стиль отвратительный, причем с явным душком расизма и ксенофобии. Буквально через слово речь шла о резне и проказе, о перестрелках и венерических заболеваниях, об изнасилованиях, людоедстве и чуме. Подробно описывалось, как в домашних условиях изготовить коктейль Молотова, дубинку с шипами и гарроту. Попадались и «новости», например, о массовых изнасилованиях, которые творили африммские боевики, или об успешных операциях правительственных войск по разгрому вражеских укрепленных точек. Внизу последней страницы приводились выходные данные: газета печаталась раз в неделю и предназначалась для гражданского населения, а публиковала ее Патриотическая армия Великобритании (внутренние войска).

Я сжег ее.

На подходе к уорнемской станции стоял еще один заслон. Увидев солдат, Салли крепко сжала мне руку.

– Не бойся, дочка, – сказал я. – Они здесь для того, чтобы никто не мешал движению поездов.

Она промолчала, вероятно, почувствовав, что мне тоже не по себе. Ладно, хотя бы поезда ходят, пусть и под присмотром военных. Мы подошли к заграждению, и я обратился к лейтенанту с повязкой «Королевские сецессионисты» на рукаве. Я не стал интересоваться, кто это.

– Можно ли отсюда попасть в Лондон?

– Поезда ходят нечасто, – ответил лейтенант. – Вам лучше узнать на вокзале.

– Разрешите пройти?

– Конечно.

Он кивнул подчиненным, и те отодвинули шлагбаум. Поблагодарив лейтенанта, мы направились к билетной кассе.

За окошком сидел кассир в привычной форме Британских железных дорог.

– Нам нужно попасть в Лондон, – сказал я. – Не подскажете, когда ближайший поезд?

Кассир нагнулся вперед, прижался лицом к стеклу и внимательно рассмотрел нас.

– Придется ждать до завтра. Мы должны заранее оповещать перевозчика о наличии пассажиров.

– То есть, просто так поезда тут не останавливаются?

– Не останавливаются. Только с разрешения перевозчика.

– А если надо срочно?

– Только с разрешения перевозчика.

– Хорошо, сегодня оповещать его уже поздно?

Кассир кивнул.

– Последний поезд прошел час назад. Если хотите, можете купить билет, и я свяжусь с перевозчиком насчет завтра.

– Минуточку, – сказал я и обратился к Салли: – Милая, сегодня нам придется снова спать в палатке, ничего?

– Да, папа. Но завтра мы ведь поедем домой?

– Конечно. – Я обратился к кассиру: – Почем билеты?

– Пять фунтов с пассажира.

Я вытащил из кармана все оставшиеся деньги и пересчитал. Даже двух фунтов не набиралось.

– А можно оплатить завтра? – спросил я.

Он мотнул головой.

– Билет приобретается заранее. Впрочем, если у вас с собой нет достаточной суммы, можете внести предоплату, а остальное заплатить завтра.

– Этого хватит?

– Думаю, да.

Он сгреб купюры и монеты в ящик, затем пробил что-то на кассовом аппарате.

– Поезд будет в одиннадцать утра. При себе нужно иметь эту бумагу и оставшуюся сумму.

Увы, это был не билет, а всего лишь расписка. Поблагодарив кассира, мы вышли на улицу. Начинало моросить. Я понятия не имел, где достать еще денег; в крайнем случае, думаю, я решился бы и на воровство.

Когда мы проходили через шлагбаум, молодой лейтенант нас окликнул:

– Что, сегодня не успели? Ничего не поделаешь, бывает. Издалека шли?

– Да, – ответил я.

– Тут, кстати, еще много беженцев, – сочувственно сообщил он.

Я хотел было кивнуть, но вдруг понял, что он включил в это число и нас. До сих пор мне и в голову не приходило считать себя беженцем.