Эрих Мария Ремарк - От полудня до полуночи (сборник)

Книги, в которые включены документы, фактический материал и фотографии, призваны вскрыть бессмысленность утверждения о планах уничтожения белой расы, продиктованных исключительно властолюбием. Основываясь только на фактах, необходимо осознать вину нацистской Германии и ее покровителей, ужасы, которые она породила, беды, голод и гибель миллионов людей.

Враги демократии вновь попытаются переложить вину за страдания, связанные с войной, на правительство, которое примет на себя подавляющую часть этой вины. Поэтому чрезвычайно важно с самого начала противодействовать такому ходу событий.

После Первой мировой войны демократические лидеры Германии не получили достаточной поддержки со стороны государств-победителей. Скорее наоборот, в них часто видели разбитых генералов, виновных в развязывании бойни. Такое отношение превратилось в мощное пропагандистское оружие их противников. Новое демократическое правительство придется не только контролировать – ему потребуется помощь в противодействии внутренним врагам.

Значительным препятствием для демократии после Первой мировой войны в Германии стали разнообразные юридические инстанции, включая адвокатуру, суды, прокуратуру и т. д. В этих правовых структурах свили себе гнездо многие бывшие офицеры и члены националистических молодежных и студенческих организаций. Они были независимыми, чаще всего реакционными, предпринимая все, что было в их силах, для поддержки своих собственных кругов. Так, вскоре стало достоянием широкой гласности, что какой-то махровый убийца отделался мелким штрафом, избежав тюремного заключения (упоминались благородство его мотивации, любовь к отечеству и др.). В то же время любого демократа, а также человека левых убеждений выставляли стандартным преступником, заслуживающим самого тяжкого наказания. Таким образом нацистские орды задолго до 1933 года поощрялись ко всякого рода преступным террористическим действиям; просто они не сомневались, что выйдут сухими из воды. Честные суды и судьи оказались под угрозой, а вынесенные ими приговоры часто отменялись реакционными вышестоящими судами.

В этой связи крайне необходимыми представляются жесткий контроль и, вероятно, изменение процедурных правил судопроизводства. То же самое относится к реакционным студенческим структурам. Их влияние было всеобъемлющим, так как каждый вступивший в общество получал бессрочное членство (неактивный статус). Таким образом, эти организации объединяли и крупных правительственных чиновников от 80 лет, и студентов; поддерживая друг друга, они продвигали на важные посты в общественной жизни только членов организации, используя при этом свое огромное влияние в университетах, а затем во всех академических структурах общественной жизни при условии университетского образования (сферы права, высшее образование, воспитание, университеты и др.).

Судя по всему, недостаточно будет сокрушить сеть подобных структур. Правительству следовало бы позаботиться о том, чтобы университетское образование не стало привилегией тех классов, которые способны выложить за это деньги. Путем активной поддержки и широкого дополнительного финансирования важно ориентироваться на способную, демократически настроенную молодежь (стипендии, вечерние курсы, отмена пошлин). После Первой мировой войны было предпринято несколько робких попыток, которые, однако, оказались абсолютно недостаточными (например, народные университеты).

Если после войны Германии будет позволено иметь полицию численностью несколько десятков тысяч человек, полицейские и особенно начальствующий состав должны отбираться самым тщательным образом. Дважды Германии и Пруссии после поражения удалось исподволь увеличить численно ограниченные вооруженные силы, причем лишь путем ежегодного увольнения нескольких десятков тысяч обученных солдат и призыва новых рекрутов, в результате чего образовался постоянно возрастающий резерв.

Побежденная, оккупированная страна быстро становится страной ненавистников. Мелкие ошибки мгновенно становятся оружием пропаганды. (Вспомним об использовании африканцев в составе французских подразделений в послевоенной Рейнской области.) Так вот, ненависть – одно из порождений войны. Преодоление ненависти – задача не из легких. При этом полезным может оказаться одно из преувеличенных изображений нацизма. Неожиданно немцы сделают для себя открытие, что союзники совсем не такие, какими их рисовали нацисты. Далее постоянно следует подчеркивать, как вели себя немцы в завоеванных странах (Польша, Франция, Греция, Норвегия и др.). Важно снова и снова демонстрировать, как они вводили варварские законы, расстреливали заложников, открывали концлагеря, пытали подозреваемых, убивали и грабили евреев, приговаривали людей к каторжным работам, доводили целые страны до вымирания и т. д. Все это надо соотносить, например, со значительно более мягким обращением с поверженной Германией. Если Германии будут предоставлены какая-нибудь помощь, продовольствие, займы или что-нибудь в этом роде, все это надо будет рекламировать самым решительным образом.

Ликвидация гестапо, отмена тюремного наказания и смертной казни без справедливого судебного разбирательства, реформа судопроизводства, восстановление свободы устройства, слова и мысли. Радио, которое обычно находится под контролем правительства, должно постоянно учитывать направленность газетных статей, книг, документальных фильмов, посвященных деятельности гестапо, чтобы подчеркнуть, что оккупация страны одновременно может означать и ее освобождение.

Робкие меры – это все же хуже, нежели отсутствие таковых вообще. Новое демократическое правительство в Германии должно обладать всей полнотой власти. Ведь оно призвано бороться с внутренним врагом. Поэтому оно не может быть чисто демократическим. Оно не может предоставлять равные права своим противникам. Внутренний враг себе на уме и не одно столетие знаком с подобной тактикой. Немецкую демократию после Первой мировой войны сокрушили сами принципы демократии. Она не была достаточно крепкой и достаточно взрослой, а ее лидеры оказались чересчур слабыми и чересчур устремленными к тому, чтобы понравиться реакционным партиям или чтобы убедить последних в том, что, несмотря ни на что, они хорошие немцы. Даже в душе большинства социал-демократов было что-то от послушного солдата (достаточно вспомнить о первом голосовании в рейхстаге в 1914 году; тогда все левые партии проголосовали за войну). Сами партийные секретари не воевали. Добившись успеха в жизни, многие из них превратились в пугливых буржуа, которые больше думали о карьере и меньше всего о том, чтобы отправиться на фронт. Так их враги организовали уничтожение демократии под прикрытием демократических принципов: через использование свободы слова, собраний и организаций.